Сэляви

Он не протестант, не католик
(Пошире держите карман!), —
Он просто российский историк,
Историк Натан Эйдельман.

Он грудью к столу приникает,
Глядит на бумаги хитро.
Чернила к себе придвигает,
Гусиное точит перо.

Средь моря речей и риторик,
Средь родины нашей большой —
О, как же нам нужен историк,
Историк с российской душой…

Историк без лишних истерик
С вельможи потянет парик…
Он не открывает америк —
Россия его материк.

Не пишет стихов или песен,
Но грезит себе наяву.
Ему улыбается Пестель,
Апостол склоняет главу.

Из душных задымленных залов,
Где лоб холодеет, как лед,
Потомок идет Ганнибалов
И руку беспечно дает.

Историка ночи бессонны.
А впрочем, и в нашей сечи
Стоят восковые персоны
И мчат дилетанты в ночи.

Иные плутают в тумане,
Тех сладкий окутал дурман…
И ходит с пером между нами —
Историк Натан Эйдельман.

* * *

Помилуй, Боже, стариков,
Их головы и руки!
Мне слышен стук их башмаков
На мостовых разлуки.

Помилуй, Боже, стариков,
Их шавок, васек, мосек…
Пучок петрушки, и морковь,
И дырочки авосек.

Прости им злые языки
И слабые сосуды
И звук разбитой на куски
Фарфоровой посуды.

И пожелтевшие листки
Забытого романа,
И золотые корешки
Мюссе и Мопассана.

Ветхи, как сами старики,
Немодны их одежды.
Их каблуки, их парики —
Как признаки надежды.

На них не ляжет пыль веков,
Они не из таковских.
Помилуй, Боже, стариков!
Помилуй, Боже, стариков…
Особенно — московских.

* * *

Прощай, мой вороненочек!
Хотя б махни крылом!
Словечко оброненное
Не слышно за углом.
Обманчиво-заманчиво
Поет себе сама.
Шарман-шарман-шарманщика
Сведет еще с ума!

Прощай, моя красавица!
Осенний воздух чист.
Пускай тебе понравится
Безусый гимназист.
Ты станешь мучить мальчика,
Ему не избежать.
Шарман-шарман-шарманщика
Тебе не удержать.

Прощай, окно багровое,
Что смотрит на закат.
Прощай, житье суровое!
Я не вернусь назад.
Намучишься, намаешься
До боли под ребром.
Шарман-шарман-шарманщика
Не сманишь серебром.

Прощай, простимся, улочка,
Старинное кольцо!
Куда ты смотришь, дурочка?
Ты мне смотри в лицо.
Ты, девочка-цыганочка,
Не знаешь ничего.
Шарман-шарман-шарманочка
Из сердца моего…

* * *