Сэляви

Друг мой, душевнобольной,
Говорил мне о чаще лесной.
Говорил о выси небесной,
Говорил о мысли чудесной
И о радости неземной.
Он говорил мне: «Тиль!
Мне не нравится весь ваш стиль.
На каком огне вы сгорите?
То ли вы со мной говорите,
То ли вы — за тысячу миль».

Друг мой, душевнобольной,

Говорил мне о славе иной.
Говорил мне о ясной дали,
Говорил о светлой печали,
Обо мне говорил со мной.
Друг говорил со мной:
«Вы не венчаны, Тиль, с женой.
Мы один раз живем на свете, —
Ну зачем, чтобы ваши дети
Были славны славой дурной?»

Друг мой, душевнобольной,

Обо мне говорил со мной.
Говорил об отце и сыне.
Говорил о судьбе и силе.
О моем родстве с сатаной.
Говорил за моей спиной…
Но слова его — тишиной
Для моих ушей раздавались,
Ибо два крыла раздувались
Белым парусом надо мной…

* * *

Ежели забрезжило — слушай, голубок!
Чего хочет женщина — того хочет Бог.
Впроголодь да впроголодь — что за благодать?
Дай ты ей попробовать! Отчего не дать?

Много ль ей обещано? Иглы да клубок.

Чего хочет женщина — того хочет Бог.
Если замаячило, хочет — пусть берет!
За нее заплачено много наперед.

Видишь, как безжизненно тих ее зрачок?

Кто ты есть без женщины — помни, дурачок.
Брось ты эти строгости, страшные слова.
Дай ты ей попробовать. Дай, пока жива!
Дай ей все попробовать. Дай, пока жива…

Госпожнадзор

* * *

Говорила мне тетя, моя беспокойная тетя —
А глаза ее были уже далеки-далеки —
«Что посеяли — то, говорю тебе я, и пожнете!»
Ну пожнете, пожнете — все мелочи, все пустяки.

Ой, тетя, худо мне, тетя, худо мне, тетя,

Худо мне, тетя, от этих новостей.
Ой, тетя, трудно мне, тетя, трудно мне, тетя,
Трудно мне, тетя, и страшно за детей.

Говорила мне тетя, моя беспокойная тетя,

Поправляя нетвердой рукою фамильную седину:
«Что посеяли — то, говорю тебе я, и пожжете!
Я с других берегов на дымы эти ваши взгляну».

Ой, тетя, худо мне, тетя, худо мне, тетя

Худо мне, тетя, от этих новостей.
Ой, тетя, трудно мне, тетя, трудно мне, тетя,
Трудно мне, тетя, и страшно за детей.

Говорила мне тетя, моя беспокойная тетя,

Убирая серебряный дедушкин портсигар:
«И земли не осталось, а всходов откуда-то ждете!
Не туман над Москвою, а сизый плывет перегар».

Ой, тетя, худо мне, тетя, худо мне, тетя,

Худо мне, тетя, от этих новостей.
Ой, тетя, трудно мне, тетя, трудно мне, тетя,
Трудно мне, тетя, и страшно за детей.

* * *