Село Городище

– И нам бы, – негромко отозвалась Стенька, – да только у нас некому. Вот Трофим подрастет – тогда мы с ним лес валить будем.

– А когда к нам брат Виктор приедет, – гордо сказала Раиса, – он еще и не такую избу построит! Только вот лес возить – на чем? – добавила она, помолчав. – Лошадей-то небось председатель не даст. Пока себе не навозит.

– Значит, у одного только председателя изба будет, да? – вдруг спросил молчаливый Федя. – Так одна и будет стоять во всей деревне?

– А что ж? Очень просто, – сказала Раиса. – Лошадями кто распоряжается? Он! Вот и будет себе возить. А что же? Председателям хорошо!

– Грунь, правда? – Стенька обернулась к Груне. – Только вы одни строиться будете, да?

– А она почем знает? – вдруг заступился за Груню Ромашка. – И никто ничего не знает. Вот когда привезут бревна, тогда и увидим.

Груня в этот день снова пошла на старую усадьбу. На пепелище буйно разрослись седые лопухи и веселая, словно кружевная, крапива. Они совсем закрыли черные обломки пожарища. В палисаднике цвела сирень. Нижние ветки кто-то обломал – наверное, маленькие девчонки. А наверху празднично красовались лиловые цветы. Груня видела, как ветерок покачивал их, а потом уносил маленькие бледные лепестки.

– Сирень облетает, лето на порог ступило…

Это бабушкина примета. Старые люди все примечают – и как облака идут, к ведру или к ненастью, и как туман стелется, и как солнце садится… Это очень интересно – все примечать. Вот и Груня тоже кое-чему научилась от бабушки: сирень облетает – кончилась весна, лето на порог ступило.

Снова вспомнился разговор с начальником. Значит, начинается стройка! И Груня уже видела, как везут из лесу бревна, как складывают их костром вот тут, на усадьбе… А потом отец и дядя Сергей чистят их, обрубают… И вот – венец за венцом поднимается новая, совсем новенькая изба! Со смолкой!

Какие наличники у них будут? Наличники у них будут голубые с белым, как небо с облаками. Или нет – красные, малиновые, как иван-чай! Вот они с матерью убираются в новой избе, топят печку, вешают занавески… И по всем окнам ставит Груня баночки с цветами!

Груня покосилась на бурьян и улыбнулась. Где изба? Ее еще нет. Но она скоро будет. Уже ходят по лесу отец и дядя Сергей, уже звенит пила, трещат и валятся деревья. Для кого звенит пила? Для кого валят деревья?

– Для нас… – шепчет Груня, – для нашей избы. А как будет хорошо лежать бабушке в высокой горнице у светлого окна!

Но тут почему-то вспомнились Стенька и Трофим. А как же они? У них отец в госпитале, говорят – очень тяжело ранен, может, и домой не приедет… Как же они? Значит, пока Трофим не вырастет, они так и будут, как мыши, в соломе жить?

А тетка Федосья? Ей и вовсе некого ждать. А Ромашка?

И снова увидела Груня свою новую высокую избу с малиновыми наличниками, которая стоит и сверкает окнами над сиренью. Одна изба на всей улице.

А в деревне – по-прежнему бурьян да обгорелые трубы… Но как же тогда сможет жить Груня в своей новой высокой избе?

И, полная раздумья, она пошла спросить об этом у матери.

А мать сказала:

– Нам строиться? Что за спешка? У людей вон ребятишки маленькие, отец на войне, а то и вовсе нет отца… Вот им и надо избы в первую очередь, а мы и повременить можем.

И Груня увидела, как рухнула и рассыпалась ее новая изба с малиновыми наличниками… Сердце у Груни слегка сжалось. Но у других будут дома – и у них когда-нибудь будет. А чтобы один дом на пустой улице стоял – нет, лучше не надо.

В деревне пахнет стружками

И все случилось не так, как говорила Раиса. Пришла первая подвода из лесу. Но лошадью правила тетка Дарья Соколова, а не председатель. И не на председателеву усадьбу свалила она лес, а на свою. У тетки Дарьи не было мужиков в доме. Муж погиб на войне смертью героя. А у нее осталось четверо ребятишек, и самая старшая – кудрявая Анюта, Трофимова помощница.

Анюта ходила гордая и всем говорила:

– А у нас изба будет!

Веселое наступило время – зацвели луга, солнце грело по-летнему, а если выпадали дожди, то им только радовались: огороды польют. Появилась новая забота – нагрянули на огороды сорняки.

Огородница тетка Елена назначила норму Груниной бригаде – каждый день четыре часа полоть.

Ребятишки ходили полоть с утра. Болела спина, уставали руки, саднило ладони, исколотые молочаем, изрезанные пыреем. Но зато с обеда и до вечера убегали кто куда хотел – в лес, на луг, на реку.

Груня и Стенька собирали всех маленьких ребятишек и уходили с ними на реку. Купались в тихой мелкой воде, бегали по теплому песку, собирали на лугу столбечики.

А когда возвращались домой, слышно было, как стучат в деревне топоры. Это плотники пришли из района и взялись за дело.

– Анюта, слышишь? Тебе дом строят!

Анюта улыбалась и протяжно отвечала:

– Слы-ышу…

Как-то встретился с Анютой председатель и тоже спросил:

– Ну? Кому дом строят – как думаешь?

– На-ам… – отвечала Анюта и сразу начала улыбаться.

– А меня как – пустишь когда ночевать? Али уж не рассчитывать?

– Пущу-у…

– А Груньку?

– И Груньку-у… И Трофима. А Женьку длинноногого не пущу-у… Он меня пастухом зовет.