Село Городище. Девочка из города. Федя и Данилка

- А я слышу - вроде коровы ревут! Ой, батюшки! Я слышу - вроде коровы! Да так сама себе не верю! Посмотреть бы, моих пригнал или нет!

А подруга ее, Шурка Донцова, дергала за рукав тетю Настасью:

- Пусти сбегать, а? Пусти сбегать!

Трофим оглядывался кругом, отыскивая мать.

- Она в лесу сено стогует, - сказала ему тетка Федосья. - Не бегай, это далеко, в Сече!

Но Трофим знал дорогу в Сечу. Да и как это он не побежит к матери и не скажет ей, что белоголовая Рыжонка домой пришла, что она остановилась возле шалаша и замычала - свое место почуяла, а что дядю Ефима он не узнал, думал: чей это мужик оборванный, обтрепанный да почернелый такой идет по деревне?

Трофим бежал по лесной тропочке, мимо скошенных и убранных полянок. Эти полянки были словно светлые зеленые горенки, окруженные молодым ельником, березками и высокими пушистыми цветами таволги, от которой пахнет медом.

Еще издали услышал Трофим голоса ребят. Что-то кричали, спорили. А потом вдруг засмеялись все сразу, да так дружно, что и Трофима смех пробрал. Он прибавил ходу и выскочил на широкую, затопленную солнцем поляну.

В зеленой тени, под большими елками, на высоком стогу гнездились двое - Ромашка и Стенька; они, видно, укладывали стог, вершили его. А внизу, под стогом, барахтались Женька и Козлик. Смех одолевал их, и они не могли встать. Груня и Раиса стояли, подпираясь граблями, и тоже смеялись.

- Он хотел Козлика спихнуть! - кричала сверху Стенька. - Он хотел Козлика!.. А сам оступился! Ногами по воздуху, как мельница, завертел!..

Женька встал, отряхнулся и увидел Трофима:

- Вот и Белый Гриб пришел!

- Ты зачем пришел? - крикнула Стенька. - А дома кто?

- Стадо пригнали, - сказал Трофим.

Сразу забыли и про Женьку и про Козлика. Стадо пригнали! Коровы домой пришли!

Стенька, словно с горы, скатилась со стога.

- А наша?

Но Трофим не стал больше разговаривать. Он увидел свою мать, которая выгребала из-под кустов траву и расстилала ее на солнышке.

- Мам! - крикнул Трофим. - Наша Рыжонка домой пришла!

Мать даже охапку выпустила из рук.

- Да ну? Да неужто правда? - И плачущим от радости голосом закричала куда-то в кусты: - Бабы! Бабоньки! Коровы домой пришли!

Бабы не знали, что делать. Сердце разрывалось: и домой броситься бы опрометью - и работу оставить нельзя!

- А давайте-ка управимся поскорее, - сказала Грунина мать. - Поскорей управимся - да домой!

Вот уж тут зашумело сено по лесу, замелькали грабли, полетели охапки на стога! Уж очень хотелось поскорее узнать, все ли коровы пришли - и свои и колхозные, дорогие светло-желтые симменталки, хотелось поскорее приласкать их, приветить…

Когда наконец собрались домой, через поляны уже легли густые зеленые тени. Трофим взял у матери грабли и, наверстывая свое, поскакал на них верхом. Давно уж он так не веселился - его лошадь брыкалась, становилась на дыбы, а он охлестывал ее веткой орешины, часто попадая себе по босым ногам.

Вдруг мать окликнула его:

- Трофим! А отца-то ты с кем оставил?

И тут же Трофимова веселость пропала. Он отца ни с кем не оставил и даже забыл ему сказать, что уходит от него. Не отвечая матери, Трофим молча умчался вперед. Бедный слепой отец, как он там один, без Трофима? Не случилось ли с ним какой беды?

ЧТО ДЕЛАТЬ ДЯДЕ ЕГОРУ?

А с Трофимовым отцом и правда случилась беда. Он проснулся, позвал Трофима, Трофим ему не ответил. Вдали он слышал голоса, кто-то громко и оживленно разговаривал, мычали коровы, какое-то движение слышалось в деревне, но ничего не мог понять. Очень хотелось пить, и он ощупью пошел под навес, где всегда стояло ведро с водой. Ощупью, с палочкой, он добрался до ведра, напился. А когда пошел из-под навеса, споткнулся о какой-то чурак, упал и ободрал об сучок руку. Так и сидел один до вечера, зажимая кровь рукавом, пока она не засохла.

Мать испугалась, увидев кровь:

- Егор! Что случилось?

- Да ничего. Поцарапался.

- А ну, покажи! Дай-ка я тебе завяжу. А ты слыхал? Корова наша пришла.

- Слыхал. Трофим сейчас был здесь, сказал.

- Только Буян не вернулся. Вишь, заболел в пути, прирезать пришлось. Жалко, хороший был бык. Да две телочки пропали… А так все пришли… Рыжонка меня все нюхала, нюхала, а потом как лизнет… - У нее дрогнул голос - Как лизнет прямо в лицо! Узнала!.. Ах ты, матушка моя!.. Да что ж ты, Егор, сидишь, голову повесил? Хоть бы порадовался с нами!

Но дядя Егор махнул рукой и прохрипел:

- Что мне радоваться? Сижу, как чурбан, целыми днями, один шагу ступить не могу. Радоваться! Живу, только людям мешаю!

Вечером, когда все угомонились на деревне, Трофимова мать пришла к Груниной матери. Груня чистила картошку на ужин и слышала разговор.

- Что делать с Егором? Посоветуй! - сказала мать Трофима. - Горюет, скучает шибко.

- Да ведь заскучаешь! - ответила Грунина мать. - От всего мира отрезанный. Дело ему найти надо. Работу какую-нибудь.

- А что слепой сделает?

- А вот подумать надо… Подожди, я к нему своего мужика пошлю.

- Да я его сама к твоему мужику направлю. Может, решат что-нибудь.

Дядя Егор и председатель встретились посреди улицы. Трофим держал отца за руку.

- Это ты, Касаткин?