Село Городище

В этот день ребятишки копали огород у соседки Федосьи. Тетка Федосья осталась на свете одна: сына ее убили на войне, а больше у нее никого не было. Ей огород копали всем миром. Народу собралось много, работать было весело. Женька дурачился – притворялся, будто он трактор, и рычал, копая землю.

Только Ромашка молчал. А когда его уж очень разбирал смех, он отворачивался, и потихоньку улыбался, чтоб никто не видел.

В сумерках Груня и Стенька сидели у пруда. Пруд был розовый от заката. Черные стрижи летали над ним. Груня молча глядела на ракитовую ветку, которая, почти касаясь воды, отчетливо отражалась в ней. И казалось, что две ветки – одна сверху, а другая снизу – смотрели друг на друга.

– Стенька, как ты думаешь, кто же это все-таки гряды истоптал?

Стенька развела руками:

– Придумать не могу! Женька? Нет, Женька не зловредный. Уж не Раиса ли?

– Неужели она? Тогда уж пусть созналась бы!

– Сознайся попробуй! Ромашка живо колотушек надает.

– Пахнет хорошо – травой, что ли, не то лесом… – помолчав, сказала Груня. – Но, Стенька, ты подумай, как же он может мне не верить?

Стенька махнула рукой:

– Опять за свое! Ну, не верит – и не надо. Вон Трофим свое стадо гонит!

По деревне шли три козы. Беленькие козлята бежали за ними.

А сзади, с хворостиной в руке, шагал Трофим.

– А где же его сподручные-то? – усмехнулась Груня.

– Убежали небось! – сказала Стенька. – Они его то и дело обдуривают.

Грунин отец купил для колхоза трех коз с козлятами. Коров пока нет, неизвестно, когда вернется эвакуированное стадо. А маленьким ребятишкам все-таки нужно молоко.

Коз пасти отрядили Трофима и двух подружек, Анюту и Полю-Полянку, – по козе на человека. Но лукавые девчонки часто обманывали Трофима:

– Ты погляди за нашими козами, ладно? А мы пойдем сморчков поищем. Говорят, на вырубке – пропасть! Мы и тебе дадим!

– Да, как же, дадите!

– Дадим! Все поровну разделим!

– Да, уйдете на целый день.

– Ну что ты! Мы скоро!

И убегали – то за сморчками, то за столбечиками, то на реку за ракушками. Только никогда ничего не приносили Трофиму.

– Да там и нет ничего! Искали-искали…

Иногда пробегают целый день, придут, когда Трофим уж подгоняет коз к деревне. А то забудут и совсем не придут. Вот как сегодня.

Груня и Стенька с улыбкой провожали глазами Трофима.

– О, важничает-то как! – сказала Стенька. – Пастух! А тут как-то раз пришел запыленный весь, даже волосы на лбу прилипли. Козы у него удрали.

– Прозевал?

– Не знаю. Не рассказывает.

Груня уставилась на Стеньку:

– Стенька, а когда это было?

– Да не помню. Третьего дня, кажется. А что?

– Стенька! А уж не он ли со своими козами в огороде был?

У Стеньки широко открылись глаза.

– Ой! И правда! Ой!.. Там и следы-то были маленькие! И потом – круглые такие, будто палкой натыканы. Это, наверно, козы бегали!

– Стенька, позови его! Сейчас мы его допросим!

– Только ты, Груня, его не ругай. Испугается – не скажет… Трофим! Как коз загонишь, приходи сюда! Мы тебе одну историю расскажем!

Трофим загнал коз и пришел. Он спокойно смотрел на них ясными голубыми глазами.

– Какую историю? – спросил он.

– Мы, Трофим, историю тебе потом расскажем, – с улыбкой сказала Груня, – а сначала ты нам расскажи.

– А про что?

– Ну, хоть бы вот про то, как у тебя козы убежали!

Трофим густо покраснел и насупил свои белые брови:

– Они не убежали.

– Ну, сегодня-то не убежали. А вот третьего дня?

Трофим мрачно молчал. Ему это «третьего дня» запомнилось очень хорошо.

…Трофим стоял один на бугорке среди желтых одуванчиков и ждал шмелиного меду. Девчонки уверили Трофима, что видели под большой липой шмелиное гнездо, полное меду, и сказали, что сейчас найдут это гнездо, принесут и они все втроем это мед съедят.

А козы – они хитрые. Особенно старая, с длинной серой шерстью и острыми рогами. Щиплет, щиплет траву, а потом поднимет голову и смотрит на Трофима своими желтыми глазами – следит за нею Трофим или не следит.

Трофим грозился хворостиной:

– Я тебе!

«Следит!» – соображала коза и снова принималась щипать траву.

Трофим ждал меду и глядел со своего бугорка туда, где сквозь молодую зелень ракитовых кустов светилась река. Там, возле переезда, ребята поставили забой.

«Небось теперь рыбы набилось! – думал Трофим. – Плотвы этой, язей!.. Сбегать бы посмотреть, может, козы не заметят!»

Но, оглянувшись, он вдруг увидел, что ни одной козы нет на пастбище. Горе взяло Трофима.

«Это не козы, а просто собаки какие-то! Так вот и норовят убежать. Ну, так вот и смотрят!»

Трофим вздохнул, вспоминая, как он выгонял в тот день коз из огорода, как они скакали и бегали по грядам… Хорошо хоть, что никто не видел!

И, не глядя на Груню, Трофим сказал:

– И третьего дня не убегали!

– Ну? – удивилась Стенька. – Значит, твои помощницы нам неправду сказали? Ну, погоди, вот я их сейчас позову да проберу за это!

– А они почем знают? – сердито сказал Трофим. – Их тогда и не было даже! Я все время один за козой по грядкам гонялся.

Груня и Стенька от души рассмеялись. И Трофим понял, что проговорился. Он отвернулся и молча пошел домой.

У Груни словно гора с плеч свалилась. Она весело вскочила: