Село милосердия

— Вы думали, наши селянки маху дадут? Они ж почти все комсомолки!.. А дело такое, Афанасий Васильевич. Тех, кого удалось восстановить, надо отправлять, — так велел передать Кравчук. — Заноза достал из-за пазухи бумагу, на которой был старательно вычерчен план. — Председатель сам все нарисовал. Вот тут, видите, лес. В нем партизаны объявились — комсомольцы села Бековцы. Старшим у них сельский секретарь Володя Бойко — гарный хлопец, бедовый. Какой-то старшина-танкист из окруженцев к ним прибился, Георгием Титаренко зовут. Да еще Николай Свистунов, военфельдшер. Этот из немецкого лагеря сбежал. Ежели к ним ваших тридцать добавить, представляете, Афанасий Васильевич, какая будет силища?..

— Выходит, они через болото должны идти? — вторгся в мысли Гришмановского Поповьянц, продолжавший пристально разглядывать лежавший на столе план.

— Через болото. Там, сказали, тропа есть, — пояснил Гришмановский.

— Кто ж ее в темноте найдет?

Ответить Гришмановский не успел. В дверь постучали. На пороге появилась Ганна Лукаш. От всей ее крепко сбитой фигуры веяло силой, энергией, так и бившей через край.

— Звали, Афанасий Васильевич?

Гришмановский спросил, разбирается ли она в карте. Ганна взглянула на обозначенный пунктиром маршрут через болото и сказала:

— Не велика наука. Тут еще мой батька, как Сусанин, хаживал!

— Значит, дорогу знаешь. А не побоишься? — спросил Поповьянц. — Ведь берешь на себя большую ответственность за людей, да и возвращаться придется ночью одной.

— Чего бояться? — усмехнулась Ганна. — Лес наш. Пусть там немец трясется от страха, а меня каждый куст, каждая березка сбережет.

— Хорошо сказано, Ганна. Так мне о вас и говорили: проводник достойный… Отправляетесь в два ноль-ноль. Задача — довести бойцов до леса близ Ерковцов и постараться отыскать отряд Бойко. Если никого встретить не удастся, покажете отряду путь дальше на восток. Сами возвращайтесь. Командир группы бойцов на это время поступает в ваше полное распоряжение. Вопросы есть?

Ганна Лукаш выпрямилась, точно стала по стойке «смирно»:

— Нет вопросов, товарищ начальник. Будет исполнено!

Когда они остались вдвоем, Гришмановский обнял Поповьянца за плечи и грустно сказал:

— Вот и выпускаем мы с тобой, Рафаэль, первую стаю. За ней другие ласточки полетят… Дай Бог, как говорится, успеть сняться с якоря. Ну а нам все равно покидать корабль последними.

10. ЗА ВСЕ В ОТВЕТЕ

Гришмановский вышел из хаты во двор и зажмурился. Вокруг все сверкало, искрилось — глазам больно. Еще вчера вдоль дороги лежала пусть пожухлая, но все еще зеленая трава. Деревья с плотной желто-оранжевой листвой стояли вокруг школы. А сегодня все окрест покрылось серебристым инеем. Хаты, выглядывавшие из-за побелевших заборов, превратились в сказочные сахарные теремки.

Колючий ветер опалил лицо. Гришмановский поежился, глубже засунул руки в карманы, подумал с тревогой: грядут заморозки, а с ними новые заботы. Нужно топливо, много топлива, чтобы поддерживать в помещениях, где лежат раненые, мало-мальски приемлемую температуру. А где его взять? Разве что воровать уголь на станции. Охотники, конечно, найдутся, но ведь там можно запросто пулю схлопотать. Немцы железную дорогу тщательно охраняют.

Придется с Занозой потолковать. Железнодорожный мастер знает на станции все ходы и выходы. Забавный мужик этот Андриян. Артист! Как он при первой встрече проверял флотского командира на «всхожесть»?..

Виделись они еще пару раз накоротке и только по делу. Подпольщики-таки выправили в Бориспольском бургомистрате бумагу, подтверждающую легальное существование госпиталя. Заверенный немецкой печатью, документ выглядел достаточно солидно. Заноза, принесший бумагу, рассказал, что на данном этапе немцы не шибко зверствуют и к украинцам относятся лояльно. Отпускают даже из концлагерей, если за ними приезжают родственники. Дезертиров из Красной Армии не преследуют. А тем, кто в селах оседает, и вовсе аусвайсы выдают.

Гришмановский недоверчиво усмехнулся: откуда такая информация? Но Заноза сослался на Кравчука. Политика немцев сейчас, мол, такая: Украина — житница, изобильная и богатая. Прибрать ее земли к рукам — святое дело. Но труд сельский тяжелый, немецким господам нежеланный. Пусть уж украинский народ пуп надрывает и германскую армию кормит.

Заноза, конечно, рассуждал примитивно. Но ведь не зря фашисты объявили Украину протекторатом, поставили над ней гауляйтера Коха и некоторое послабление жителям дали. Поэтому, наверное, и госпиталь не рушат. Пока…

Полицаи уже наведывались в школу. Особенно активен Павло Скакун. Выслуживаясь перед немцами, повсюду сует свой нос. Но девчата на стреме, дали этому типу однажды добрый отпор. Варвара Соляник такой шум подняла… Смелая дивчина, пальца в рот не клади. Впрочем, и другие готовы глаза выцарапать всякому, кто на раненых бойцов покушается.

Замечательные у госпиталя помощницы. Почти из каждого двора есть свои полномочные представители. Одни сестрами работают, другие нянечками, третьи продукты достают…