Сельский капитализм в России: Столкновение с будущим

Нельзя забывать и о личных подсобных хозяйствах, которые в результате экономического провала начала 1990-х годов стали основой сельскохозяйственного производства и выживания населения деревни. Тенденции их развития также противоречивы.

Уже сегодня отношение к даче, например, у москвичей и жителей других регионов совершенно разное. По данным ВЦИОМ, почти 60 % россиян считают имеющуюся у них дачу скорее подсобным хозяйством, дополнительным источником дохода. Но вот среди жителей Москвы и Санкт-Петербурга особенно высока доля тех, кто на даче в первую очередь отдыхает, — 72 %. А ведь еще недавно цифры были почти одинаковыми. В первой половине 1990-х годов почти все москвичи тоже занимались на даче выживанием и самообеспечением продуктами.

Ясно, что на фоне экономического роста сельского сектора и появления в нем эффективного «капиталистического ядра» личное подсобное хозяйство будет сокращаться. Вытеснение с дач картошки цветочными клумбами произойдет не только в столицах, но и в других регионах, где сложится эффективный аграрный капитализм.

И только там, куда не придут эффективные агрохолдинги и фермеры, где у людей не появится возможность работать и нормально зарабатывать на сельскохозяйственном предприятии или благодаря новым, альтернативным формам занятости на селе, — только там личное подсобное хозяйство останется основной формой выживания сельского населения.

Все описанные противоречивые тенденции в развитии села, происходящий распад единого сельского хозяйства на целый ряд секторов, слабо связанных между собой едиными закономерностями развития, может быть, и не были бы столь большой проблемой, если бы не одно «но». Загвоздка в том, что у государства по отношению ко всей этой сложности сельского развития отсутствует внятная и последовательная аграрная политика.

Не просчитывается, что одни и те же действия, управленческие сигналы совершенно по-разному, иногда прямо противоположно могут влиять на многочисленные «параллельные реальности» сельского хозяйства. Часто игнорируется слабая приспособленность сельского хозяйства к условиям чистой рыночной стихии, зависимость от внешних факторов и климатических условий, сезонность производства, специфика спроса на сельхозпродукцию.

До сих пор государством не осознана и такая основополагающая вещь в аграрной экономике, как специфика циклов аграрного производства. Здесь самый-самый короткий производственный цикл составляет не менее 4 месяцев. А в среднем, аграрные циклы производства составляют от 2–3 до 7–8 лет. Вспомните, например, семипольную систему землепользования. Или сколько времени необходимо на создание полноценного и качественного стада крупного рогатого скота.

Все это принципиально отличает сельскую экономику от многих других отраслей промышленности и национального хозяйства в целом. А традиционное для нашего государства годовое планирование — слишком малый срок и недостаточный инструмент для регулирования сельского хозяйства.

Неспособность же и нежелание перейти к долгосрочному планированию, построить соответствующие модели развития отрасли и ее государственного финансирования становятся серьезной проблемой аграрной политики.

Другой пример — обвальное падение технической оснащенности сельского производства. Износ транспорта, машин и оборудования в отрасли достигает 60 %, а по некоторым экспертным оценкам — и всех 80 %. Средний возраст тракторов на селе сегодня составляет вполне пенсионные для них 10–11 лет. Производство сельхозтехники упало что называется, дальше некуда — сегодня оно составляет по разным видам машин от 4 до 12 % к уровню 1990 года. Уже не говоря о том, что технологический уровень сельского машиностроения в мире за последнее десятилетие ушел вперед.

Ситуация парадоксальная. Дефицит современных мощностей на селе очевиден, но продукция отечественного сельскохозяйственного машиностроения не востребована.

Причина не только в неплатежеспособности села, но и в странной, ориентированной только на импорт техники, государственной политике. Например, по лизинговой программе на село поставляется в основном западная продукция сельскохозяйственного машиностроения. И это ежегодно провоцирует полутора-двукратный прирост импорта продукции сельскохозяйственного машиностроения в Россию.

Получается, что наше правительство, давая, между прочим, государственные, народные деньги на лизинг, поддерживает: западного производителя. На этом фоне даже создание в России сборочных производств западной техники уже выглядит хотя бы относительным благом. Но на самом деле и это не более чем обходной путь все той же политики. «Джон Диры» и «Клаасы» — это, конечно, хорошо. Но не ценой же уничтожения собственного «Дона» и «Енисея».