Сельский капитализм в России: Столкновение с будущим

В дальнейшем государство смогло восстановить себя и развиваться дальше, только начав, пусть и постепенно, но расширять полноту прав собственности на землю. Так, это право было еще частично ограничено «служилым принципом» до жалованной во второй половине XVIII века вольности дворянства.

Другая особенность аграрной истории России заключается в том, что крупное феодальное хозяйство не было ни рыночным, ни в полном смысле слова, товарным. Его основой являлось внеэкономическое принуждение — крепостная система.

Не останавливаясь подробно на политико-экономическом значении крепостничества на разных этапах развития страны, скажем только, что к XIX веку его тормозящая роль становилась все более очевидной. Крепостная система в принципе обладала мизерным «капиталистическим потенциалом», а значит, делала невозможной столь необходимую России модернизацию экономики, затрудняла для государства решение военно-политических задач. Она же порождала и тяжелейший, все нарастающий «навес» социальных проблем, грозивших обрушением всего здания империи.

Но и после Великих реформ 60?х годов XIХ века, освобождения крестьян, все эти проблемы не были сняты. К началу XХ века Россия все равно пришла с огромной опухолью нерешенных земельных и крестьянских вопросов. Оставалась «недокапиталистической» страной с полуфеодальными формами хозяйства. Социальные проблемы нарастали и уже выливались в первые отзвуки грядущей катастрофы — революционный кризис 1905 года.

Средоточием проблем и слабым звеном системы по-прежнему была русская деревня. Да, Россия очень быстро перевела свою промышленность на капиталистические рельсы. Но в аграрной сфере сохраняла и даже усиливала свое звучание проблема крестьянского малоземелья. В сочетании с общинным землевладением и его постоянными переделами, малоземелье более всего тормозило модернизацию крестьянского хозяйства. Вело к разрушению старого патриархального крестьянства, его маргинализации, превращению отчасти в сельский, а отчасти уже и собственно городской пролетариат.

Созданная же система земельного выкупа фактически лишала стимулов к экономическому развитию и крестьянское, и помещичье хозяйство. Формирование аграрной рыночной структуры оставалось делом практически невозможным.

Попыткой решения этих проблем были столыпинские реформы. Их результатом должно было стать среднее и крупное частное крестьянское землевладение, не связанное тормозящими капиталистическое развитие общинными путами. За счет перераспределения государственных и выкупа через Крестьянский банк помещичьих земель происходило «вокрестьянивание земли», постепенное становление нового трудового класса сельских собственников. Наконец-то в истории России формировались ориентированные на рынок крупные товарные аграрные хозяйства.

Данный путь развития мог и должен был оказаться чрезвычайно плодотворным. Но Россия, к сожалению, не имела столь необходимых и чаемых Столыпиным «двадцати лет спокойствия». Вместо этого она получила террористическое убийство премьер-министра-реформатора, потрясения и революции.

Попытка Столыпина создать в России новую собственность на землю дала кровавые всходы реакционного сопротивления. Точно так же как тридцатью годами ранее «бомба земельного вопроса» сразила крестьянского освободителя Александра II.

Курс на формирование в России крупного и среднего частного крестьянского хозяйства, рыночной и капиталистической аграрной экономики был на долгие годы прерван.

После 1917 года задачи поддержания «революционного союза города и деревни», восстановления экономики диктовали на первых порах необходимость сохранения в сельском хозяйстве видимости крестьянской собственности на землю. Но вот рыночность отношений советского государства с крестьянами всегда была весьма условной.

Даже после Кронштадтского восстания, отмены продразверстки и перехода к нэпу доктрина перекачки средств из деревни в город, ресурсов сельского хозяйства в промышленность была основополагающей в экономической политике. Минимальные закупочные цены на хлеб, пресловутые «ножницы цен» между аграрной и промышленной продукцией служили главным инструментом индустриального развития страны.

В конечном счете, период нэпа, несмотря на запоздалые «прозрения» Ленина, стал лишь временным отступлением большевиков от генеральной линии на коллективизацию села, обезземеливание и разрушение крестьянства.

Несправедливые для деревни, но все же товарные методы взаимоотношений с крестьянином в период нэпа были отвергнуты и заменены репрессивной политикой насаждения колхозов, раскулачивания и голодомора.

Новый вид социалистической собственности — колхозной — мало отличался от собственности государственной. А положение самих колхозников — от крепостной зависимости. Диспропорция развития промышленности и сельского хозяйства только усиливалась на фоне сплошных и фактически бесплатных хлебозаготовок, а также грабительских для колхозов условий работы машинно-тракторных станций.