Сельский роман

– Знаете, что я скажу, дорогие соседи! – поднял рюмку он, – сколько я по свету ни ездил и других деревень и сел много видел. Но, эти места – лучше всех! И запах родной, особенный, – Слава глубоко вдохнул воздух, – а люди какие… Теть Марусь, спасибо за ужин!

– Погоди. Ночуй у нас, – остановил дядя Костя. – Не то, напугает тебя старик.

– Значит, дед Савелий еще жив?

– Тьфу, да что ему сделается! Люди местные, если по этой улице идут, то на нашу сторону дороги переходят. Заметь, что вдоль забора старика и твоего до забора фабрики, – даже тропа не протоптана. Там колдун своего старого козла привязывает пастись на травы нехоженые…

– Т-ю-ю, – издала протяжный звук тетя Маруся, который у местных жителей означал несогласие с чем – то. – Выдумывают бабки свои сказки, а ты парня пугаешь. Надо же, такое перед сном ему наговорить, дурень!

– Ну, дядь Костя! – усмехнулся Славик, – не любитель я алкоголя, редко выпиваю, но после ваших слов, придется еще сто грамм для храбрости принять. Наливай! … Да пойду к себе спать! Я в десантных войсках служил, и кулаки крепкие имею. Ничем меня не испугать, тем более, старыми небылицами о колдунах и привидениях…

Уже направляясь от соседей на песчаную дорогу, ведущую к своему дому, Славик услышал голос подвыпившего дяди Кости за спиной: «Ты, Маруська, калитку на ночь не закрывай и фонарь во дворе не гаси. Можа, еще Славка вернется заночевать, как услышит, что по крыше кто – то ходит …

– Ну, как дела? – спросил Дядя Костя, когда пришел проведать молодого соседа на следующий день.

Слава, одетый в майку и короткие шорты, ремонтировал палисадник. Он стучал молотком, поправляя старые штакетины. Его руки были сильными и хваткими.

– С утра ходил в сельское правление, занимался оформлением документов. Даже в райцентр пришлось съездить в земельный комитет.  Ну, а после трудного дня, на речку успел сбегать окунуться…

– А спалось как первую ночь? – заинтригованно спрашивал дядька.

– Уснул сразу, а утром, чуть свет, проснулся. Смотрю, ты – дядь, в окна ко мне заглядываешь. Так волновался так за меня, что в пять часов утра не спалось!?

– Я!? Я сегодня в первый раз подошел! До восьми утра спал!

– Лица не видел, а кепка твоя черная, в одном окне показалась, потом – в другом.

– И кепка – то у меня не черная, а серая! – воскликнул дядя Костя, поправив серую потрепанную кепку на голове, и перешел на шепот. – Это старый колдун тут бродит. Мы-то с ним не общаемся, вот он и бродит. Козу свою все ищет.

Дядя Костя быстро прошел во двор, дошел до огорода, на котором раньше высаживалась картошка. И двор, и огород с двух сторон отделял высокий забор.

С одной стороны, он был деревянный, за ним находилась усадьба старого деда Савелия по прозвищу «Колдун», а с другой стороны – кирпичный, а за ним – территория заброшенной фабрики.

Огород в восемь соток полностью зарос зеленым июньским разнотравьем. Среди нехоженого ковра зелени, тянулась полоска смятой травы. Видно, что здесь прошел человек – след вел от фабрики во двор Славкиного дома.

– Старый дед бы через забор не смог перелезть, – подумал дядька, почесав затылок. Чей тогда след?

Он многозначительно хмыкнул и поторопился спросить у Славы:

– Ты по огороду нынче ходил?

– Нет. А что его смотреть? И так ясно – зарос огород. Можешь, дядь, траву косить своей корове.

– Со стороны фабрики след ведет! Свежий. Сегодняшний! Ты ночью-то дверь на засов закрывай, да вилы в доме держи для защиты, – советовал дядька, жаждущий сенсаций, и, взволновано поглядывал в сторону заброшенной фабрики.

– С фабрики по ночам, странные звуки слышатся.

– Помню я раньше людные здесь места были, – заговорил Слава, не приняв всерьез предостережения.

Он посмотрел на забор из кирпичной кладки, почти вплотную примыкающий к его дому. Этот забор был когда-то добротный, сложенный из двойного ряда красного кирпича, оштукатуренный, побеленный. В центре его со стороны уличной дороги находились массивные железные ворота трехметровой ширины. Через них заходили рабочие на фабрику, заезжали машины. А теперь, закрытые наглухо ворота заржавели, забор облупился так, что обнажился побитый временем, кирпич.

– По утрам, – продолжал вспоминать Славик, – люди к восьми часам шли на фабрику, станки включали. Машины начинали выезжать из ворот. Маленькое было производство, тридцать человек на нем числилось. А теперь? Давно фабрика не работает?