Сельскохозяйственные истории [СИ]

— Занудство тоже зло, — уже второй раз за день буркнул Ерем и снова углубился в свой суп. Проснулась старая нянька и заботливо вытерла малышу испачканную в сметане щеку.

Ивар замолк.

— Кто-нибудь расскажет, наконец, что за сплетни распускаются обо мне в округе?

Ответом было еще более густое молчание чем то, с которым я решила бороться до начала разговора. Не удивлюсь, если скоро при встрече со мной соседи начнут переходить на другую сторону дороги.

— Я с удовольствием отвез бы тебя на осенний бал, но теперь, после отъезда матушки, у нас нет экипажа, — сказал добродушный Лас, видимо, почувствовав, что обстановка для меня становится крайне неуютной.

— Мы же недавно купили еще один экипаж, — крайне оживленно откликнулся Оська.

— Он не покрашен.

— А зачем его красить, он и так в хорошем состоянии? — оптимизм и энтузиазм хулигана были крайне и крайне подозрительными.

И поскольку на эту его фразу старшие братья ответили молчанием, я по уже выработавшейся привычке сразу после обеда пошла в сарай проверить, как обстоят дела на самом деле.

Начнем с хороших новостей. Экипаж там действительно стоял — этот факт уже сам по себе достаточно отраден. Более того, карета была на четырех колесах, не разваливалась от времени и даже (о, ужас!) вполне прилично выглядела. Не знаю, с чего Лас вдруг решил, что тут нужна покраска. Черный лак даже по углам еще не успел облупиться.

Я начала обходить имущество по кругу и, достигнув правой дверцы, наконец, столкнулась с суровой реальностью. С этой стороны на черном боку красовались яркие золотые буквы «Тимофей и сыновья. Бюро ритуальных услуг», а ниже, помельче, серебряные «Легкий путь на небо». Узнаю беспринципную изворотливость маменьки: данный экипаж, наверняка, куплен по до смешного низкой цене.

Значит, не нужно перекрашивать, да? В страшном сне не может привидеться приехать в такой карете на бал, да даже просто проехаться по окрестностям.

Около входа кто-то захихикал. Я обернулась и, конечно же, увидела брызжущие радостью глаза Оськи.

— Доиграешься! Вместе поедем на этом чудном экипаже — будешь знать, — пригрозила я.

— А что тебе не нравится? Вещь в хорошем состоянии, — мальчишка приблизился ко мне. — Мама так и сказала, когда Ефим вздумал ей возражать.

Насмешник повернулся ко мне спиной, чтобы продемонстрировать, что дверцы покупки открываются без скрипа. Тут-то я и заметила маленькое пестрое куриное перышко, которое застряло у него в волосах на затылке.

Эх, Оська, Оська, не с той связался. Ты маленький и, конечно же, не помнишь, кто десять лет назад слыл главным возмутителем спокойствия в округе, чьи проказы были иногда настолько великолепны, что обсуждались потом в каждой гостиной. Дамы посмеивались и говорили: «Какой прелестный ребенок, такая сообразительность». Нет, сама я лично никогда ничего подобного не слышала. Но надеюсь, они говорили именно так, а не сочувствовали моей матушке, которой приходится воспитывать ужасную егозу. Ладно, не буду отвлекаться, а то еще не успею.

Я порылась в одном из не распакованных чемоданов, и извлекла изящную бутылочку с длинным горлышком, обернутую для сохранности в несколько слоев бумаги. Откупорила и тут же перелила половину содержимого в вазочку для цветов на прикроватном столике. Да простит меня столичный парфюмер.

Так, теперь экспедиция на кухню: надеюсь, там окажется то, что мне надо. Я долго стояла перед открытым сервантом, мучимая нелегким выбором между вареньем из жимолости и смородиновым сиропом. Потом все же решила, что ягоды будут выглядеть подозрительно, и выбрала сироп. Открыла банку и с помощью воронки перелила больше трети ее содержимого в свою бутыль, а затем хорошенько взболтала, чтобы жидкости внутри перемешались. Понюхала — сойдет. Вареньем, конечно, отдает, но не так чтобы слишком.

Последний решающий этап: прокрасться в общую ванну и поставить бутылек на видное место. Никогда еще так не радовалась, что размер комнат в нашем доме не позволяет каждому принимать водные процедуры у себя и поэтому для них отвели отдельный чуланчик. Но хоть раз это неудобство должно сослужить мне службу.

На пороге я неожиданно столкнулась с Оськой, но вовремя собралась с мыслями.

— Смотри у меня, — погрозила пальцем перед его носом. — Не вздумай лить мою пену от столичного парфюмера в свою ванну, я, между прочим, отдала за нее целый лад.

Оська сделал большие невинные глаза и проскользнул мимо меня внутрь.

И ведь нальет. И немало нальет, потому что разбавленная вдвое пена будет плохо пениться. Я села на подоконник в коридоре и стала ожидать окончания его купания. Ждать придется долго: Оська у нас как лягушонок, силком из воды не вытащишь, но ради такого торжества я подожду.

Через полчаса за дверью послышались возмущенные восклицания, и я поняла, что мои труды увенчались успехом. Еще через пять минут наружу выскочил наспех одетый Оська и, увидев меня, сразу закричал:

— Как ты могла? Это не честно! — он указывал на меня пальцем в сине-сиреневых разводах, и смешно корчил такую же сине-сиреневую мордочку. — Даже больше тебе скажу, это…это…это подло! Вот!