Сельва не любит чужих

— Вот этого! — он все-таки не сдержался и зашипел, некрасиво брызгая слюной. — Это не ваш, я вижу! Это мохнорылым! Отдайте его мне, и ответ блистательного Ситту Тиинка будет милостив!

— Вы ошибаетесь, чужеземец, — настырный старик Мкиету и на сей раз сунулся раньше вождя. — Это наш нгуаби. Он — дгаа, как и мы.

— Нет! Нет! Я еще не ослеп. Он — враг! Его место на бумиане. Вы, грязные горцы, слышите?! Я требую отдать мохнорылого мне! — Ккугу Юмо взвизгнул. — Иначе Железный Буйвол пройдет по вашим землям!

Из всех присутствующих разве что Дмитрию понятна была абсурдность угрозы. Ни при каких обстоятельствах прокладка железной дороги через ущелья дгаа не была бы утверждена руководством Компании. Но на невежественных горцев — сотник был в этом уверен вполне — жуткий посул обязан был произвести должное впечатление.

Однако же — не произвел.

Напротив, старейшины гневно забормотали. Даже рассудительный, осторожный Мкиету побелел от гнева. Еще никто и никогда не смел так вести себя на Великом Совете. А сотник окончательно потерял контроль над собой. Он не кричал уже, а позорно верещал, топая ногами, как сварливая женщина.

Гдламини поднялась с табурета.

— Ты болен, чужеземец, — она участливо усмехнулась. — Хворому не достойно быть посланцем. Иди и обратись к лекарю, да поскорее…

Брови дгаамвами сошлись на переносице, и голос подернулся изморозью.

— Мгамба, проводи гостя!

Круглое лицо Ккугу Юмо затвердело. Он умолк, но ни от кого не укрылось усилие, с которым удалось ему вновь принять благопристойный вид.

— Надеюсь, мы еще встретимся, высокочтимая дгаамвами. И ты, нгуаби…

Дмитрий лучезарно улыбнулся. Его с детства было сложно брать на испуг, тем паче при свидетелях.

— Жду с нетерпением. Только не надо грубить, детка.

— О! В следующую встречу я постараюсь быть ласковее самой Миинь-Маани, — Ккугу Юмо отрывисто поклонился. — Прощайте, горные друзья!

Некоторое время все молчали. Затем Гдламини хлопнула в ладоши, подчеркивая: срок рассуждений окончился и сейчас она будет говорить как вождь.

Прищурив глаза, мвами оглядела лица сидящих, задержалась на миг на Дмитрии и глухим от сдерживаемого волнения голосом сказала:

— Теперь все вы увидели суть равнинных. И услышали их речи. Что скажет ныне уважаемый Совет?!

Старейшины молчали.

— Эта война не обойдет нас стороной, как хотели бы многие из вас, — четко и ясно чеканила Гдламини. — Бодаются оолы, а погибают минчи-гривастики. Нужно готовиться. Но скрытно. Я говорю: пусть каждый поселок пришлет нгуаби столько воинов, сколько сможет. Пусть воины точат ттаи, чтобы враг не застал нас врасплох. Так будет. И да помогут нам Тха-Онгуа и все дети его, духи сёльвы и гор. Хой!

— Хэйо! — отозвались старейшины Межземья. — Да будет так!

— Да будет так, — скрипуче поддержал их отец отцов из заоблачного Бимбью, и мудрый, осмотрительный Мкиету, не тратя лишних слов, подтвердил:

— Хой!

Грациозно поднявшись, Гдламини сошла с возвышения и почтительно указала Дмитрию на опустевший табурет.

— Займи свое место, дгаангуаби…

В руках ее блеснули багряными каплями серьги власти, извлеченные из мочек ушей. Опустившись на циновку, вождь глядела теперь на мужа снизу вверх, как и остальные.

— Приказывай! Старцы склонили головы.

С этого мгновения воплощением высшей власти в краю гор был этот молодой воин, пришедший из Выси. Десятки внимательных взглядов оказались тяжелыми, словно хмурое облачное небо, и, ежась от неприятного холодка, лейтенант-стажер Коршанский внезапно понял, почему Дед, возвращаясь со своих ночных совещаний, опадал в кресло и, трудно дыша, долго-долго не мог успокоиться.

Впрочем, слова пришли на ум неожиданно легко и послушно выстроились в шеренгу, словно воины, готовые к бою.

— Почтенные отцы! Прежде чем приказывать, я спрошу, — Дмитрий чуть привстал, опираясь на подлокотники. — Чужие явились из Черной Трясины. Кто указал им путь?

Молчание сгустилось. Непроизнесенное слово «предательство» повисло в воздухе, делая его горьким.

— Семерым охотникам Дгахойемаро ведомы тропы через топи, — почти шепотом откликнулся Мкиету, — но никто из них не мог предать свой народ, — старейшина беспомощно оглянулся по сторонам, ища поддержки. — Я уверен: чужак принес богатые жертвы духам болот, и те пропустили его…

— Пусть так, — кивнул нгуаби. — А если демоны помогут одолеть трясину большому отряду?

— Не-ет, — протянул Мкиету. — Никто не имеет столько скота, никто. И потом, нгуаби, ты же слышал: чужак не объявлял войну. Он не разорвал бусы и не воткнул в землю ттай. Кто же начинает битву, не исполнив нужных обрядов?

— Но если, все-таки? — настойчиво повторил Дмитрий.

— Тха-Онгуа велик… — начал было Мкиету. Но не завершил фразы.

В дальнем углу, там, где сумрак уже сделался смоляногустым, скорбно застонал барабан дгаанги.

2

ВАЛЬКИРИЯ. Котлово-Зайцево. 29 марта 2383 года