Семь

Больше я не стал ничего объяснять. А между тем, заседание Военного совета должно было состоять уже завтра. Чуть раньше боевые подразделения Свободных и преданные мне отряды военных начнут операцию по взятию под контроль криобанков. Это была первая операция, разработанная совместно военной верхушкой Конфедерации и лидерами повстанческого движения. Объединив знания и опыт (как ни крути, а подрывная деятельность Свободных была довольно успешной), мы рассчитывали на то, что операция пройдет гладко. Одновременно с взятием под контроль криобанков в эфир будет запущено сенсационное интервью Мата, разоблачающее действия правительства. Мы рассчитывали на то, что это позволит нам избежать лишних жертв, в случае необходимости силового захвата.

Армия… Если бы кворум состоялся — у этих ребят не осталось бы сомнений. Они бы подчинились приказам нового главнокомандующего, и никакой конфронтации не случилось бы. Дальше все было бы просто. Зачистка среди организаторов преступных схем, короткое следствие и суд. Иной сценарий — свержение власти путем переворота. Формально все силовые структуры остались бы в подчинении Президента. И это максимально бы все усложнило. Потому что повод был слишком серьезным. Его бы нельзя было замять, разогнав протестующих по домам. Даже убей они лидера, возглавившего революцию. Такое бы народ не съел. Началась бы гражданская война. И никто бы не дал гарантии, что после этого у человечества остались бы шансы.

— Как она? — поинтересовался Ной, перехватив меня у палаты Наны.

— Нормально. Опухоль уменьшилась практически наполовину, но… никакой другой динамики не наблюдается.

— Значит ей нужно немного больше времени.

— Ты, правда, так думаешь? — спросил я у сына, — или пытаешься таким образом меня утешить?

— Нет… Я верю, что все будет хорошо. Иначе… к чему тогда весь этот путь? Зачем мы все встретились? Ее болезнь… Мне кажется, она была послана, чтобы все мы оказались в одном месте. Здесь и сейчас. Как ключи к головоломке.

— Ты становишься фаталистом, — улыбнулся я.

— Да? Общение со святым отцом, наверное, сказывается, — засмеялся Ной, откидываясь головой на белую больничную стену. — Черт, мы затеваем больше дело…

— Да…

— Такого еще не было в истории? Или было?

— Наверное, нет… Хотя мы не первые повстанцы — факт. Просто… масштабы нынче совсем другие.

— А ведь сейчас по всему выходит, что слова святого отца не так уж и далеки от истины.

Я рассмеялся. Покачал головой:

— Какой бред…

— Слушай, а если ты — Бог, то и я, получается, тоже? Хотя бы наполовину… — продолжал философствовать Ной, посмеиваясь.

— Ага, Бог.

Наверное, тогда нам было жизненно необходимо отвлечься. Болтать о чем-то постороннем, шутить. Чтобы расслабиться, втянуть грудью воздух, чтобы с новыми силами ринуться в бой, и мы… смеялись. Господи, как мы смеялись в тот вечер!

— Если бы я был богом, а впереди у меня был судный день, мне бы, подобно Иисусу пришлось бы, наверное, провести эту ночь в Гефсиманском саду в слезах, молитве и в поту кровавом, а не вот так… с шутками и холодным пивом.

Я отсалютовал Ною банкой Бада, которую тот мне вручил несколькими минутами ранее, и криво улыбнулся.

— А по мне, все очень похоже. Только твое моление о чаше не ограничилось одной ночью. Твои страдания длились гораздо-гораздо дольше. Молитва Иисуса была троекратной. Первый раз он молился об отвращении чаши страданий. Ты тоже поначалу просил здоровья для Наны и пытался избежать участия в перевороте. Во второй — покоряется воли Божьей… Тут, думаю, пояснять ничего не нужно?

Улыбаясь, я покачал головой:

— А в третьей?

— Он повторяет свое второе моление и возвращается к ученикам, чтобы рассказать им о приближении предателя. Здесь, кстати, что-то не сходится… Ты нам так и не рассказал, что случилось с Лайзой…

— Не хочу об этом, Ной…

Ной кивнул. Запрокинув голову, выпил остатки пива из банки.

— Знаешь… что меня, абсолютно атеиста, всегда восхищало в этой истории? То, как он, — взгляд парня взмыл к потолку, — зная свою участь, и будучи готовым ее принять, отчаянно и обреченно ждал помощи от того, кто отправил его на муки…

— Да… Только ко мне это совершенно точно не имеет никакого отношения.

— Думаешь?

— Определённо. Я не собираюсь приносить себя в жертву. Я собираюсь поставить перед ответом других!

— И мне почему-то кажется, что где-то там, — и снова Ной поднял глаза к потолку, — этот новый сценарий давно уже утвержден.

Я пожал плечами, и на этой философской ноте наш разговор оборвался. Нам нужно было отоспаться перед самым ответственным днем в наших жизнях.

Часы иногда останавливаются. Дни — нет. Вот и наш судный день настал. Ной все-таки добился у Айзы, где находится Кайя, и настоял на том, что возглавит освободительный отряд, направленный в то место.

— Береги себя… сын. Я очень хочу познакомиться со своей ммм… невесткой, — сказал я в спину уходящему парню.

Он оглянулся. Глаза — в глаза. И короткий кивок:

— Я не подведу тебя, Яков… Отец.