Семь африканских сил, корасон и падрино

Примерно через час гляделок (обеим сторонам было удобно, что на нем были очки) он прошел по проходу мимо меня, предлагая туристам купить диски с румбой. Уже без очков. И мы наконец посмотрели друг другу в глаза, долго и откровенно. Не отпуская взгляда, он протянул мне диск. Я точно так же едва заметно помотала головой. А дальше произошло невероятное: он показал пальцем на свою щеку, я потянулась к нему, он сделал неуловимое движение, как все здесь умеют, и от нашего поцелуя земля унеслась куда-то далеко-далеко. Мы как будто зависли в пустоте, только где-то на краю моего сознания тонко звенела мысль, что теперь и умереть не жалко: это все происходит со мной, на тропическом острове, среди черных аборигенов. Я сделала верную ставку, и они меня приняли. Это настоящее чудо. С замужеством потом разберусь, не до глупостей.

Когда мы наконец друг от друга оторвались, он повернулся к своим друзьям и высказался в духе «Не пора ли нам пора? У нас вроде следующий концерт уже через часик?» Я впервые услышала его голос – хриплый, насквозь прокуренный, мгновенно пробравший меня до мурашек. И все чуть не хором: «Ой, и правда, брателло! Концерт окончен, всем спасибо, все свободны!» Хорошие люди какие. А посланные мною до этого чуваки только головами покачали и руками развели – ну типа теперь все понятно про твои запросы, где уж нам. Да-да, барабанщик на Кубе – это особый статус, и это мой уровень, я не шутила. Все видели? То-то же.

Он взял меня за руку, спросил мое имя, представился – Хосе – и усадил на скамейку с двумя черными старушками в ярких платьях и париках. Такие классические черные бабульки из голливудского кино, вышедшие в воскресенье в люди с сумочками в руках. Одна из них оказалась его тетей, вторая ее подругой. Тетя живет в Америке и через несколько дней уезжает обратно. Тихонечко показала мне американский паспорт – тока тсс! Пока племянник собирался, успела продемонстрировать мне фотографии всей семьи. Временами к Хосе кто-то подходил поговорить, он всех со всеми знакомил, показывая на старушек со словами «это моя семья», а на меня – «это моя любовь». Что здесь способно разворачиваться с невероятной скоростью так это любовные истории. Что угодно маньяна (завтра), но с любовью ты будешь впереди планеты всей. Обожаю.

Минут через двадцать Хосе посадил нас со старушками в такси, и мы приехали в культурный центр йоруба неподалеку от Капитолия. Там был следующий концерт, за вход за который со старушек взяли по 20 песо насьональ, а с меня как с иностранки 5 кук.

Здесь в ходу две валюты: песо насьональ и куки. Кук ценится выше, это конвертируемая валюта, аналог доллара (в обменниках почти один к одному). 1 кук = 24 песо насьональ. За куки можно купить что угодно и где угодно, песо насьональ принимают не везде, но на них жить гораздо дешевле. Например, полный обед в непритязательном кафе для местных можно получить за 50 песо насьональ (2 с небольшим кука), а практически такой же, в месте, где платят только куками, будет стоить 10 кук. За вход на концерты и в музеи иностранцы платят только куками, и в пересчете на песо насьональ выходит в 5-6 раз больше, чем отдают местные.

Я отдала свои 5 кук предельно спокойно, хотя в кошельке оставалось после этого 20 песо насьональ, ровно на маршрутку до дома. Дальше для меня весь вечер было все и в нужных количествах, за счет Хосе – такси, пиво, ром, пицца. Я знала, что так будет. Взаимная проверка на вшивость: не пожлобимся ли мы друг для друга, по ситуации. Не пожлобились, уровень пройден.

Перед концертом Хосе перезнакомил меня со всем коллективом и поучил танцевать сальсу, румбу и пачангу. Это было прекрасно. Еще когда он достал из рюкзака танцевальные туфли, я мысленно поцеловала крест: в моей жизни наконец все хорошо и правильно. До переезда из Москвы в область я занималась танцами 5 лет, но не кубинскими. К слову сказать, Хосе оказалось целых 47 лет. По его фигуре, оправленной в джинсы и алкашку, в жизни не догадаешься. Он отец троих сыновей, старшему из которых 25. Здесь таких вещей не скрывают, очень гордятся и возрастом, и детьми, и семьями. Что совершенно не мешает всякой там прочей любви и тем более танцам.