Семь ангелов

Голоса принадлежали невысокому мужчине и крашенной в баклажан девушке. Мужчина гордо нес впереди объемное пузо, приближавшееся к состоянию передней жопы. Пузо обтягивала майка с надписью Reebok. На ногах у русского были спортивные трусы с лампасами и сандалии, надетые поверх бежевых носков с узором елочкой. Лицо выражало презрение к окружающему миру, недостойному тех денег, которые были уплачены за турпоездку. Девушка неловко шла на высоченных каблуках, в мини-юбке и леопардовом топике, обнажавшем плечи и живот. Лже-Гандон подумал: «Русские девушки хороши, но совершенно не понимают главного правила элегантности: оголять надо что-то одно – либо ноги, либо плечи. Ну уж про голый живот тем, кто придумал правила элегантности, даже не могло прийти в голову. Бедный мир».

«Есть еще и сенаторы, – продолжил прохожий, – восседающие в барониях на почетных тронах семи сфер тверди небесной: Орфинель, Сингра, Дампнааль, Кальми, Асинор, Паскар, Боель. Интересно, какую из этих двух иерархий подразумевал папа Климент VI. «Семь ангелов хранят секрет…», – повторил он слова, которые занимали его не первый день.

Кап-Ферра

Ирина Сергеевна вышла на крыльцо виллы встречать Алехина. Она неожиданно обняла его. Кен выразил соболезнования. Ирина Сергеевна грустно хмыкнула и сообщила:

– Не обращайте внимания на Полину. Она тут никто, – в голосе Ирины Сергеевны звучали незнакомые покровительственные нотки. «Неужели она теперь наследница?» – пронеслось в голове у Алехина.

– Я должна сказать вам что-то очень важное, – продолжила Ирина Сергеевна, – хотите выпить?

Они прошли на террасу. Прямо у балюстрады стоял мужчина в мятом белом костюме, смотрел на море и курил сигару.

– Знакомьтесь, – деловито предложила Ирина Сергеевна, – мой старый приятель… – она не успела договорить.

– Здравствуйте, Иннокентий Александрович, – мужчина обернулся, аппетитно выпустил дым и расплылся в приветливой улыбке. В лице его не было ничего примечательного, обычное такое лицо. Алехин отметил только серый галстук в мелкую салатовую клетку. «Преппи-стайл», – одобрительно решил он. В переводе с глянцевого на человеческий это означало, что мужчина оделся в духе частных колледжей восточного побережья США, когда там еще не перешли на мешковатые джинсы и бесформенные майки.

– Петр… – Кен замялся.

– Петр Евгеньевич Севастьянов, полковник ФСБ, – помог ему мужчина.

– Вы, я вижу, знакомы. Отлично! – подытожила Ирина Сергеевна. Женщина явно суетилась. Движения ее были бестолковыми и резкими. Она схватила со стола бокал, спросила сама у себя «Что это?», быстро отхлебнула, поморщилась – «Тьфу, коньяк!», поставила бокал обратно, вновь взяла и выпила залпом. Кен наблюдал за Ириной Сергеевной с тревогой.

– Да, мы знакомы с Иннокентием, – прервал Севастьянов затянувшуюся паузу. – Давняя история, Ириша… – От этого ласкового «Ириша» на террасе потеплело. – Если разобраться, поразительное вышло совпадение: Иннокентий Александрович и тогда оказался в эпицентре детектива со множеством жертв.

– К делу, – Ирина Сергеевна показала на диван и кресла. Именно здесь два дня назад Кен пил вино с Лизой и слушал бредни Ксантиппы. «Если бы можно было все остановить. Все – это что? – спрашивал сам себя Алехин. – Кто мог подсыпать яд девушке? Кто напал на меня в парке и превратил в овощ?»

Появился седой дедушка в белом кителе. Ирина Сергеевна попросила еще коньяку. Алехин ограничился ros'e. Севастьянов последовал его примеру. Он сообщил, что юг Франции – единственное место, где ros'e пьется легко и непринужденно. Прохладное колючее вино освежало. Кен выпил свой бокал почти залпом.

– Налейте себе еще, не стесняйтесь, – сказала Ирина Сергеевна. Все-таки это был не покровительственный тон, решил Алехин. Ирина Сергеевна находилась в состоянии истерического возбуждения.

– Я была там, – заявила она. Кен разглядел на шее Ирины Сергеевны большие красные пятна. Несомненно, она очень нервничала.

– Где ты была, Ириш? – удивился Петр Евгеньевич.

– У Феди, конечно. В день, когда он пропал. Я все видела, – она отхлебнула коньяку, поморщилась, судорожно повела плечами, и продолжила: – Я видела Полину. Именно Полина дала девочке яд. Я узнала. Мария Терезия. Вена.

– Простите, – опешил Алехин. С Ириной Сергеевной творилось что-то неладное. – Какая Мария Терезия?

– Как какая? – изумилась Ирина Сергеевна. – Конечно, императрица. – Алехин понимающе кивнул, но тотчас глянул на собеседницу с опаской.

– То есть, вы хотите сказать, что Мария Терезия, императрица Священно-Римской империи, как-то причастна к гибели Лизы?

– Разумеется. – Ирина Сергеевна смотрела на Кена с досадой.

– Ирина Сергеевна, – твердо начал Алехин, – я понимаю, смерть дочери… Но Мария Терезия… Это же двести с чем-то лет назад.

– Какая глупость! – воскликнула Ирина Сергеевна. – Вы, наверное, думаете, что я сошла с ума. – Она допила коньяк, снова поморщилась, снова судорожно повела плечами и только потом продолжила: – Это табакерка со снотворным… Я видела ее у Полины.

– Табакерка с портретом Марии Терезии? – уточнил Севастьянов.

– Именно.