Семь ангелов

– Да, San Paolo… Постойте, – Антуан оживился, – а вам не кажется, что San Sebastiano как-то вываливается из этого ряда: Иоанн Креститель, Дева Мария, святой Петр и вдруг какой-то Себастьян? Как он оказался в этой компании?

– Почитаемый святой…

– Это такой симпатичный? Которого расстреляли из луков? – вступила в разговор Ксантиппа. – Очень красивый юноша. Мне всегда было жалко его до слез… глазки как у теленка. А какой пресс?! Ах я дура! – вскрикнула Пылкая. – Знаешь, на кого он похож, Кен?

– На кого?

– На Мамута, как две капли воды! – Ксантиппа втянула щеки, страдальчески полуоткрыла рот и посмотрела на Кена усталым мудрым взглядом то ли мученика, то ли олигарха. – И кудряшки, точь-в– точь, как у святого Себастьяна!

– Ну, конечно, мой дорогой мосье Кен, – перебил Ксантиппу Антуан, – Римская базилика святого Себастьяна находится над катакомбами, где во времена Веспасиана христиане прятали мощи апостолов Петра и Павла. Поэтому ее называли «базиликой апостолов», поэтому она и входит в число самых почитаемых святынь Рима.

– Апостолов? – переспросил Кен. – Тогда я знаю, о чем идет речь. В дневнике Хуго де Бофора Климент указывает на некое место во дворце, которое названо в честь апостолов Петра и Павла. Оно должно быть отмечено двумя башенками.

– Это ворота Шампо, через которые мы входили. Их, действительно, обрамляют две изящные башни, словно свечи на алтаре…

– Два апостола… ad limina apostolorum… – заговорил Кен.

– Ад чего? – удивилась Ксантиппа, переставшая понимать мужчин окончательно.

– Ad limina apostolorum – средневековый синоним Рима, что значит «к апостольским пределам» – прекрасное название для ворот, которые являются пределом, границей нового Рима.

– Подождите, подождите, – перебила Ксантиппа, – я всегда говорила, что у мужчин плохо с арифметикой. У вас получилось восемь.

– Действительно, восемь… – заговорил было Кен, а потом вдруг вскочил и заметался, – постойте, я точно видел там человека, – он тыкал пальцем в сторону окна индульгенций.

– Может быть, это уборщик, – равнодушно предположил Антуан и обратился к Пылкой: – Если быть точным, то все-таки семь, Ксантиппа. Святой Петр упоминается дважды – собор святого Петра и ворота Петра и Павла.

Алехин смотрел на окно. Все было спокойно. Из напряжения его вывел Антуан:

– Так что там дальше, Кен?

Слепца прозревшего возьми в проводники
И вниз спеши, налево и направо.
Надежды знак даруем мы тебе.
Его ты поверни навстречу свету.
И тьма разверзнется.

– Ничего не понимаю, – признался Кен.

– Учи матчасть! – по-русски заявила Ксантиппа голосом отличницы и ябеды. – Слепец, – она перешла на английский, – это, конечно же, апостол Павел. Когда он еще был Савлом и шел в Дамаск, к нему обратился голос, явившийся в столбе света. Будущий апостол прозрел и одновременно ослеп на три дня.

– Умница! – Алехин обнял Ксантиппу. Она просияла.

– Все равно получается восемь, – мрачно заметил Антуан. – Многовато.

– Отсечем ненужное, – предложил Кен. – Есть такое понятие «титульные базилики» Рима. Изначально tituli – тайные церкви в домах верующих римлян, когда христианство еще подвергалось гонениям – позднее некоторые из них стали stationes, буквально станциями или остановками. Это церкви, в которых понтифик делал остановку во время торжественных процессий по городу. Так или иначе они все входили в число мест, обязательных для посещения паломниками.

– Все, кроме Замка Ангела – это святыня скорее для современных паломников, в шортах и с мыльницей, – заметил Антуан.

– Вычеркиваем. Остаются: ворота апостолов Петра и Павла, капелла св. Петра, башня св. Лаврентия, капелла св. Иоанна, церковь Пречистой Девы, зал Иисуса и нечто, связанное с апостолом Павлом.

– Вуаля, – выдохнул Антуан.

– Ну и где же сокровища? – радостно спросила Ксантиппа.

– Вот это самое сложное, – признался Кен. – Разгадка несомненно здесь:

Внимательно прочти скрижали их.
И якорь обретешь, который погрузит тебя в глубины.
Там пятый ангел будет ждать тебя.
Так, розу сладкую вкусив,
В бутоне древо жизни угадаешь.

Алехин достал ручку, перевернул листок бумаги и стал рисовать.

– Сначала я думал, что надо нанести карту Рима на схему Авиньонского дворца, – в разных концах листа он изобразил какие-то квадратики и кружочки. – Но получилась абракадабра. Cвятой Петр в Риме находится на западе, а здесь на юге и т. д. Потом я вспомнил, что в Средние века пространство не воспринималось как абстракция с раз и навсегда заданными расстояниями, сторонами света – равнодушными и объективными характеристиками. Важно не то, где юг или восток и сколько километров от Петра до Иоанна, а мистическая география мира.

– Кенчик, ты, конечно, умница, но я ничего не понимаю, – призналась Ксантиппа.