Семь бойцов

Так прошел наш первый день.

V

Спасаясь от немецкого патруля, мы вышли из леса. Стоял день. Дул теплый ветер. Вокруг тишина, только под ногами у нас хрустят ветки. И тут в глубине ущелья мы увидели каких-то оборванцев. Они шли спокойно, и ни один из них не встрепенулся, когда немецкий патруль выпустил очередь по опушке леса. Пули просвистели высоко над скалой, потому что немцы пока никого из нас не заметили.

Человек, шедший первым, скоро оказался прямо передо мной — долговязый, в серых штанах, в бурой обтрепанной шапке. Через плечо переброшено итальянское одеяло защитного цвета, связанное узлом на поясе. На ногах — большие сапоги. Из правого кармана торчит рукоятка немецкого «вальтера». Длинный магазин для автоматической винтовки. Изможденное, но молодое загорелое лицо.

Заметив меня, он схватился за кобуру и, переломившись в поясе, с молниеносной быстротой скинул с плеча винтовку. На его грязной шапке я заметил пурпурный знак. Он держал меня на прицеле. Следовавшие за ним девушка и старик остановились.

— С Сутьески! — произнес я.

— Хорошо! — ответил он хрипло и повернулся к своим: — Наш!

В лесу снова затрещали выстрелы. Долговязый пристально разглядывал меня. В долине, уходившей в сторону от ущелья, оглушительно журчал ручей. Где-то очень далеко слышались короткие автоматные очереди.

— Из какой части?

— Третьей.

— Я мог тебя убить.

— Я бы то же самое сделал.

Он протянул мне корявую руку:

— Я не похож на немца.

Он не сводил с меня испытующего взгляда, стараясь, видимо, понять, не дезертир ли я.

— Ты был в бою?

— Да.

— Кем ты служил?

— Взводным.

— Что с твоими людьми?

Я махнул рукой. Незнакомец говорил спокойно, но мне в его тоне слышалась издевка. Хотелось крикнуть: «Хватит этих вопросов или я разобью тебе морду!»

— Иди к чертовой матери! — вырвалось у меня, и я повернулся спиной. Долговязый примирительно спросил:

— Куда?

— Привести…

— Сколько их с тобой?

— Один.

— Оружие есть?

— Да.

— Тогда порядок. Догоняйте нас.

Я прошел немного вперед и увидел машущего мне Минера.

— Тише! — произнес долговязый, когда мы догнали их, и больше не обращал на нас внимания.

Огромное сверкающее солнце галопом мчалось по небу. Мы шли вдоль русла ручья. Под ногами шелестели жухлые листья. На них оставались наши следы. В расщелинах с левой стороны открывались все новые и новые долины — одна уже другой. Русло нашего ручья и одна из долин все время соединялись, чтобы потом разойтись и снова встретиться, как в какой-то сказке.

Теперь нас пятеро. Мы идем друг за другом, стараясь не очень сближаться, но и не отставать. Наконец вошли в густой лес.

Над головой прошумел самолет. Он летел высоко. Вот рванул с места испуганный заяц. На тонкой ветке закачалась белка. Ловко перепрыгивая с ветки на ветку, она некоторое время сопровождала нас.

Охваченные глухой тишиной леса, мы быстро шли по его мрачному коридору. Теперь нас вел Минер. Долговязый спокойно принял это и уступил.

На одном из привалов Минер подошел ко мне.

— Ступай впереди меня и наблюдай за правой стороной. Я буду смотреть влево… — И, помолчав, спросил, глядя на след нашивок на моем рукаве: — Ты был взводным?

— Да. Был до последнего боя.

Он хрустнул пальцами:

— У тебя хорошее зрение?

— Не особенно.

Он легонько подтолкнул меня в спину:

— Смотри, чтоб нас не застали врасплох. Здесь может появиться патруль, тогда нам придется стрелять. — И озарил меня светлой улыбкой…

За спиной я услышал кашель старика. Он тащился позади, задыхаясь и изнемогая. Теперь мы вступили словно в преддверие ада. Солнце не могло пробиться сквозь густые переплетения ветвей и листьев, но все равно было жарко и душно. Я шел, чуть нагнувшись, в тени, обхватив рукой кожаный ремень, то и дело ощупывая полные подсумки. Восемьдесят патронов!

А вдруг тебя упредят и ты не успеешь расстрелять патроны? Я снял с плеча винтовку, правой рукой обхватил цевье, левой погладил ствол.

Заметив мое движение, Минер одобрительно кивнул головой.

Я все время смотрел на заросли справа, как приказал Минер. Размытый кустарник, осевшая красная почва. На ней растут примулы. В подмытом берегу желтеют плети корней.

«Идите сюда!» — жестом позвал нас Минер.

Я направился к котловинке. Русло здесь расширялось, образуя воронку с неглубоким дном. Вокруг воронки буйно разросся бурьян, до самой буковой рощи.

— Сюда! — показал Минер.

Мы без звука повиновались.

— Они нас глубоко оскорбили, — вдруг сказал Минер, — а я бы самого господа бога двинул в рыло, если б он меня оскорбил. Они разбили нашу дивизию, и теперь мы шляемся, как корабль без рулевого. Верно, Судейский? — обратился он к долговязому.

Нахмуренный, с отсутствующим взглядом, тот не проронил ни слова. Все молчали. Да и не нужны были слова. Когда группа людей встретит такого человека, как Минер, она беспрекословно подчинится ему. Она пойдет за ним даже на смерть. Мы стояли под деревьями, молча сжимая в руках винтовки. Наши горящие взгляды были полны решимости.