Семь чудес и проклятие царя богов

Мне не хотелось говорить об осколке при незнакомце. Мы почти полчаса ползали по кустам, прежде чем наконец смогли его найти. Из-за чего опоздали в школу. Правда, к счастью для нас, никому не было до этого дела. Мы с Кассом были своего рода вернувшимися с войны героями, и потому мы буквально купались во всеобщем внимании. Школьная медсестра обработала наши порезы и дала мне целую упаковку пластырей. Директриса миссис Соур принесла на классный час праздничный торт. Большую его часть умял Барри, но все равно это было приятно. Я даже успел пообщаться со школьным психологом, которая сказала, что должна проверить меня на ПТС. Я сначала решил, что это какая-то пицца, вроде пепперони+томаты+сардины, но, оказалось, речь шла о посттравматическом синдроме. Но если у меня и случилась какая-то травма, то это от осознания того, что никакой пиццы мне не видать.

– Джек… Касс, – папа сменил тон, – это мистер Энтони из охранного агентства. После сегодняшнего странного визита тележурналистов я подумал, что будет лучше, если мы защитим наш дом от любых незаконных проникновений, прослушивания и записывающих устройств. Кое-кто в этом городе – пусть он останется неназванным – решил получить Эмми за лучшее журналистское расследование.

Касс кивнул.

– Понимаю, мистер Маккинли. Я познакомился с его сыном. Вас не в чем упрекнуть.

– Мы пойдем наверх, – сказал я.

Мы наперегонки бросились через зал и по задней лестнице на второй этаж. Касс добрался до последней ступеньки первым. Сбросив обувь и стянув носки, он босиком зашагал по турецкому ковру, которым был застелен пол длинного коридора.

– Обожаю это ощущение. Здесь так классно.

– Ты мог получить свою собственную комнату, – заметил я. – У нас их много. На третьем этаже тоже есть свободные.

– Мы ведь уже решили, что будем делить одну на двоих, – возразил Касс. – Или ты передумал?

– Нет! – поспешно воскликнул я. – Я просто подумал… если тебе когда-нибудь захочется своего пространства… Дом большой.

Касс помотал головой. Его лицо помрачнело.

– Кроме того, мы должны быть готовы. Нельзя, чтобы мы были порознь, когда это случится…

– Это? – переспросил я.

– Ну, ты знаешь… это, – повторил Касс. – Смерть.

Я легонько стукнулся головой о деревянные перила, за которыми была видна передняя на первом этаже.

– Мне кажется, мы уже об этом говорили. Нам нужно думать позитивно, помнишь? Мы оба хорошо себя чувствуем, папа работает над…

– Ага, – перебил Касс, – но тебя не пугает первая часть? Про то, что мы хорошо себя чувствуем?

– Меня пугает смерть, Касс! – не выдержал я. – Хорошее самочувствие меня не пугает!

– Но мы не должны себя хорошо чувствовать! – возразил Касс. – К этому моменту у нас обоих – ну, по крайней мере, у тебя – должен был случиться приступ. В этом случае нам были бы нужны процедуры. Но никто не знает, что они из себя представляют!

– Папа работает над этим, – сказал я.

– У него нет связи ни с кем из ИК, так как он узнает? – не отступал Касс. – Я думал весь день о том, что сказал Барри Риз. Почему мы до сих пор в порядке, Джек? Так не должно быть!

– Эй, ребят? – Прямо подо мной показалось лицо папы. Он хмурился. – Вы не могли бы поговорить об этом у себя?

Мы с Кассом бросились в нашу комнату и захлопнули за собой дверь. Я высыпал на стол содержимое карманов, стянул с себя пострадавшие джинсы и быстро переоделся в спортивные брюки, что оставил на полу. Еще одно соглашение, что мы заключили с Кассом: на своей половине комнаты я мог устраивать такой беспорядок, какой мне заблагорассудится.

Слегка расслабившись в удобной одежде, я принялся вышагивать по комнате.

– Ладно, давай над этим подумаем. Интервалы между приступами нерегулярны. Так всегда было. Мы оба об этом знаем.

– Да, но чем старше мы, тем короче они должны становиться, – напомнил Касс.

С этим я поспорить не мог. Профессор Бегад очень конкретно рассказал нам о том, что будет с нами по приближении нашего личного Судного дня.

Короче. Никак не длиннее.

– Думаю, дело в осколках, – высказался Касс. – Помнишь, они раньше были локулусом исцеления. А он предположительно возвращал мертвых к жизни.

– Ты хотел сказать – осколке, – уточнил я.

– Осколках, – Касс пожал плечами. – Я тоже забрал с собой один.

Я удивленно посмотрел на него.

– Серьезно? Почему ты мне не сказал?

– Не думал, что это важно, – ответил Касс. – Я взял его в качестве сувенира. Мой не такой красивый, как твой. Никаких рисунков и прочего. Я считал, что это просто бесполезный кусок мусора. Но теперь…

Он подошел к своему столу, потянул за ручку ящика и достал из него нечто длиной примерно в три дюйма, завернутое в ткань.

– Он довольно страшненький.

Я услышал какой-то шорох из горки насыпанной на стол мелочевки и невольно отпрыгнул в сторону.

Касс выронил свой осколок.

– Ого. Ты что, принес с собой мышь?

Шорох стих. Я перемешал рукой кучу и вытащил из нее пару фантиков от конфет. Никаких грызунов там не было.

Только мой осколок.

– Подними его, Касс, – тихо попросил я. – Свой осколок.