Семь чудес (ЛП)

— Антея! — Евтропий подошел, чтобы обнять только что вошедшую в сад девушку. Она была на несколько лет моложе меня и златовласая, как и ее отец. На ней была пурпурная туника до колен, перетянутая серебряной цепочкой под грудью, только начинающей распускаться. Одежда свободно ниспадала ей на плечи, обнажая руки, которые были на удивление рыжевато-коричневого цвета. (У римской девушки того же социального положения были бы кремово-белые конечности, и она никогда не показала бы их незнакомцу.) На ней было ожерелье из позолоченных желудей и накидка из оленьей кожи. А на ее плече висел колчан с ярко раскрашенными миниатюрными стрелами. В одной руке она держала изящный маленький лук, явно церемониальное оружие, а в другой, столь же изящный дротик.

— Я вижу саму Артемиду? — мечтательно прошептал Антипатр. Я подумал о том же. Экзотическая эфесская Артемида с талисманов была мне чужда, но перед нами стояла знакомая мне Диана, девственная богиня охоты.

Евтропий с гордостью смотрел на свою дочь: — Антее исполнилось четырнадцать только в прошлом месяце. Это ее первый год участия в церемониальном шествии.

— Никто в толпе не будит смотреть ни на кого другого, — заявил Антипатр, на что девушка опустила глаза и покраснела.

Какой бы прекрасной ни была Антея, мое внимание внезапно привлекла рабыня, которая последовала за ней в сад. Она была старше своей госпожи, может быть, моего возраста, с блестящими черными волосами, темными глазами и длинным прямым носом. На ней была темно-синяя туника с рукавами до локтей, стянутая тонким кожаным ремешком. Ее фигура была более женственной, чем у Антеи, а поведение менее девичьим. Она улыбнулась, видимо, довольная суетой, которую мы подняли из-за ее госпожи, и когда увидела, что я смотрю на нее, то посмотрела на меня в ответ и подняла бровь. Мои щеки вспыхнули, и я отвел взгляд.

— Посмотри на себя, как ты покраснел, глядя на Антею! — прошептал Антипатр, неправильно поняв причину моей реакции.

Над нами раздался очередной взрыв смеха, за которым последовали продолжительные аплодисменты.

-- Думаю, это означает, что пьеса окончена, -- сказал Евтропий. — Учитель, если вы с Гордианом хотите немного умыться и переодеться до начала процессии, вам лучше сделать это побыстрее.

Я посмотрел на небо, которое начало смеркаться по мере приближения сумерек. — Шествие? Но скоро стемнеет.

— Вот именно, — сказал Антипатр. — Шествие Артемиды происходит после захода солнца.

— Римские праздники обычно проводятся днем, — пробормотал я, перейдя на свой родной язык.

-- Что ж, теперь ты не в Риме, -- сказал Антипатр. — Так что перестань говорить на латыни!

— Я позову носильщика, чтобы он провел вас в ваши покои, — сказал Евтропий. Но прежде чем он успел хлопнуть в ладоши, рабыня шагнула вперед.

— Я сама их провожу, хозяин, — сказала она. Она стояла прямо передо мной и смотрела на меня. Я с некоторым дискомфортом понял, что, чтобы встретиться с ней взглядом, мне нужно немного поднять глаза. Она была немного выше меня.

— Очень хорошо, Аместрис, — неопределенно махнул рукой Евтропий.

Мы последовали за Аместрис по короткому коридору и поднялись по лестнице. Ее стройные бедра покачивались, когда она поднималась по ступенькам впереди нас.

Она провела Антипатра в его комнату, а меня повела в соседнюю. Она был небольшой, но богато обставленной. С балкона открывается вид на гавань. На столике я увидела тазик с водой и губку.

— Тебе помочь помыться? — спросила Аместрис, стоя в дверях.

Я долго смотрел на нее: — Нет, — наконец, мне удалось сказать это по-латыни, ибо в тот момент даже самый простой греческий язык покинул меня. Аместрис изящно поклонилась, от чего ее груди на мгновение сладострастно высунулись, а затем отступила назад.

— Аместрис — это персидское имя, не так ли? — выпалил я, наконец, придумав, что сказать.

В ответ она просто кивнула, а затем удалилась. Я мог бы поклясться, что услышал ее тихий смех.

Подкрепившись и переодевшись в наши самые красочные туники, мы с Антипатром вернулись в сад. К Евтропию пришел еще один человек примерно его возраста и того же сословия, судя по дорого выглядевшей одежде новоприбывшего. К Антее тоже присоединилась подруга, девушка, одетая точно так же, как и она, в образе охотницы Артемиды, но с распущенными рыжими волосами и более простыми чертами лица.

— Это мой друг и деловой партнер Мнасон, — сказал Евтропий, — а это его дочь Хлоя, которая тоже впервые примет участие в шествии. Про себя он добавил Антипатру: — К сожалению, мы оба вдовцы, поэтому довольно часто принимаем участие в празднествах и гражданских торжествах вместе с нашими дочерями.

Вшестером мы отправились в путь. Аместрис также пришла, чтобы убедиться, что все одежды идеально подходят Антее и Хлое для участия в процессии. Я старался не смотреть на нее, решив насладиться видами и звуками праздничного города.