Семь чудес (ЛП)

— Особенно там! Парфяне с подозрением относятся и к Риму, и к Митридату, но, когда придет время, их нужно убедить встать на нашу сторону. Антипатр вздохнул. — Ну что ж, если больше не будет вина, тогда я тоже иду спать.

Когда они поднялись и направились к своим комнатам, я услышал шепот Исидора: — Рим, это болезнь.

Антипатр прошептал в ответ: — А Митридат, лекарство!

Я молча закрыл дверь и вернулся в свою кровать.

Моя голова была так наполнена болезненными мыслями, что я думал, что она вот-вот взорвется. С самого начала нашего путешествия Антипатр обманывал меня. Каким же я был дураком, не разглядев его насквозь!

Возможно, я не хотел видеть правду.

В Олимпии, в ночь перед убийством Симмия Циника, я подслушал разговор двух мужчин в шатре нашего хозяина. Одним из них был Никанор. Другой говорил таким тихим голосом, что я не мог разобрать, что он сказал, не говоря уже о том, чтобы узнать его голос. Теперь я знал, что этим человеком был Антипатр, и оба они были агентами Митридата.

Оглядываясь назад, я вспомнил все те времена во всех городах, когда Антипатр якобы оставался в своей комнате, пока я уходил куда-то на целый день… или говорил, что встречается с коллегами-учеными, чтобы поговорить о поэзии (зная, что нет ничего более вероятного, чем поразить меня)…  или пошел в какой-то храм без меня, так как я уже посещал это место и не хотел идти туда снова. Сколько раз его фактической целью были встречи с сообщниками для подготовки восстания Митридата и разорения Рима?

Какие планы он вынашивал с Евтропием в Эфесе, и с Посидонием на Родосе, и со всеми остальными, с кем он, должно быть, встречался во время всех наших остановок в Афинах, на Делосе, Лесбосе и в других местах?

В Галикарнасе, в течение всех тех блаженных часов, которые я провел с Битто, я предполагал, что Антипатр погружается в тома ее библиотеки, хотя на самом деле он, должно быть, вел яростную переписку со своими контактерами по всему греческому миру. Я был в неведении. Как Антипатр только что описал меня? — «Молод и его легко отвлечь».

Они с Исидором были давними друзьями - это стало ясно из их разговора, - но из-за  меня они притворились незнакомцами на корабле, который доставил нас в Александрию. Сколько раз подобные шарады разыгрывались прямо у меня на глазах? И теперь, каждый день, когда они вдвоем отправлялись в библиотеку, предположительно, чтобы заняться научными исследованиями среди пыльных свитков, они разрабатывали код, который можно было использовать для отправки секретных сигналов с Фароса.

Внезапная мысль пробрала меня до костей: какова была во всем этом роль моего отца? Он, несомненно, способствовал инсценировке смерти Антипатра и его исчезновению из Рима. Сделал ли он это, зная о миссии Антипатра? Был ли он тоже агентом Митридата и, следовательно, предателем Рима? Намеренно ли он держал меня в неведении, обманывая точно так же, как это делал Антипатр?

Почти столь же тревожной была и другая возможность: что Антипатр одурачил его так же, как и меня. Что можно было в таком случае сказать о мудрости моего отца, так называемого Искателя?

Мне захотелось разбудить Антипатра и потребовать правды. Я встал с кровати, вышел из комнаты и подошел к его двери. Я долго стоял в темноте, но не мог заставить себя постучать. Я еще не был готов противостоять ему. Затем я вернулся в свою кровать. «Выждать время было бы разумнее», -сказал я сам себе.

Могло бы все сложиться иначе, если бы я последовал своему первому порыву?

Я думал, что никогда не засну, но вскоре Сомнус положил на меня руку, и Морфей наполнил мою голову ужасными снами. Кругом был шум, хаос и ужас. Мой отец и Антипатр находились в эпицентре кровавого бунта. Скрывавшийся на окраине безумный Никанор внезапно бросился вперед и запустил в воздух шипящую змею. Затем массивный каменный палец вырвался из земли и взмыл ввысь, белым шпилем среди огненной тьмы. Маяк на вершине был невероятно ярким. Луч света обжег мои глаза и прожег мой мозг, обнажив мои глубочайшие страхи и лишив меня всех секретов.

* * *

На следующее утро, за завтраком, я попытался выглядеть приятно удивленным, когда Антипатр сделал свое заявление. Вместо этого я, должно быть, выглядел ошеломленным. Из меня никогда не получился бы хороший шпион.

— Гордиан, я начинаю думать, что ты не здоров, — сказал Антипатр. — Разве ты меня не слышал? Исидор устроил нам обоим сегодня поездку на Фарос. Это достаточно редкая возможность. Знаешь, маяк открыт не для всех. Мы увидим его изнутри и снаружи и поднимемся на самый верх, если наши ноги выдержат.

— Замечательно, — удалось мне выдавить из себя.

Антипатр нахмурился и покачал головой из-за моего необъяснимого отсутствия энтузиазма: — Не сиди так, разинув рот. Ешь свой завтрак и готовься к выходу.

Мы направились к пристани, где паром перевозил рабочих на Фарос. В то утро дежурил другой, более внимательный охранник; он потребовал показать наш пропуск, который Исидор должным образом предъявил. Нас проводили в начало очереди и разрешили сесть на следующую лодку.