Семь чудес (ЛП)

Мы миновали череду великолепных алтарей и храмов, затем вышли на огромную городскую площадь, которую греки называют агорой, и пересекли ее по диагонали. Я начал чувствовать запах моря и слышать плеск волн и крики чаек на набережной. Через несколько кварталов от агоры мы подошли к двойной гавани, разделенным пополам широким молом, окаймленным валунами, уходящим далеко в воду. Обе гавани были переполнены кораблями, пришвартованными на зиму, и на них не было ни груза, который нужно было разгрузить, ни судов, отправляющихся в плавание, моряков было мало, и набережная казалась странно пустынной.

Простое веревочное ограждение не давало нам пройти к кроту. Из ближайшей хижины вышел маленький лысый человечек с ухмылкой на лице и протянутой раскрытой ладонью.

— Вы пришли посмотреть на знаменитого Колосса? — спросил он. — Вы не пожалеете. Одно из чудес света, это точно. Вам нужна будет экскурсия с гидом или...  ах, это вы, господин Посидоний. Снова вернулись и привели гостей? Всегда рад вас видеть. С такого знатного гражданина, как вы, плата, конечно, не взимается. Позволь мне отвязать веревку. На этот раз с вами нет галлов? Боже, как эти два дикаря таращились на нашего Колосса. Тем не менее, ваших друзей ждет настоящее удовольствие, особенно вот этого молодого. Ты никогда не видел ничего похожего на Колосса, парень. А теперь внимательно смотрите под ноги, чтобы не напороться на камни и острые куски металла, когда будете бродить среди руин.

Собирался ли он взять с нас плату за вход или нет, но этот человечек держал руку протянутой, когда мы проходили мимо, и по знаку Посидония я увидел, как Зенас достал маленький мешочек и бросил несколько монет в его раскрытую ладонь.

Под серым небом и с ветром, дующим в лицо мы дошли до конца мола. Впереди нас ожидало зрелище, которое становилось все более странным по мере нашего приближения — обломки скульптуры Колосса, которые лежали, как разрубленное на части тело воина. На моле было еще несколько посетителей, бродивших среди руин, и на фоне их присутствия подчеркивался впечатлительный масштаб статуи. Она была рукотворная, но такая причудливая, такая неземная, что вызывала некое религиозное удивление. Передо мной лежал такой огромный большой палец, что я едва мог обхватить его руками, так как он был величиной с большинство статуй в натуральную величину. Здесь же была рука, лежащая поперек дороги, как гигантская змея, и факел размером с маяк, который, должно быть, держала одна вторая рука статуи. Внутри некоторых фрагментов я увидел железные прутья и скрытые болты, которые скрепляли конструкцию изнутри; нижние конечности, по-видимому, были заполнены камнями, служившие балластом. В некоторых местах бронза была толщиной с мою руку, а в других - толщиной с монету.

Мне пришла в голову мысль: — Если фрагменты Колосса почти целы, почему его не восстановили после падения? Неужели нельзя было собрать его заново?

— Эта идея обсуждалась, — сказал Посидоний. — Некоторые хотели восстановить Колосс. Другие предлагали переплавить разрушенную статую, а бронзу использовать заново или продать, поскольку землетрясение нанесло значительный ущерб всему Родосу, и для восстановления требовались деньги и материалы. Чтобы решить этот вопрос в Дельфы была отправлена делегация.

— И что постановил оракул Аполлона?  — спросил я.

— Что Колосс вообще никогда не следует восстанавливать, и то, что его обломки должны оставаться там, где они лежат, и их нельзя тревожить. Как это часто бывает с оракулами, ответ вызвал разногласия и не удовлетворил ни одну из сторон. Однако в этом все равно проявилась мудрость Аполлона, ибо этот Колосс лежит здесь до сих пор, даже через двести лет после того, как он был создан, и он столь же знаменит сейчас, как и тогда, когда стоял на ногах, и Родос им гордится, несмотря на его разрушенное состояние.

Немного обойдя колено Колосса, я внезапно оказался лицом к лицу с гениталиями статуи, мошонкой и фаллосом, увенчанными стилизованными завитками волос. В своем первоначальном контексте эти части, без сомнения, имели разумные пропорции, но теперь они вызывали некоторое недоумение. Антипатр громко рассмеялся при виде этого зрелища, но тоже остановился, чтобы прикоснуться к фаллосу на удачу. Многие экскурсанты, по-видимому, делали то же самое, потому что бронза в этом месте блестела ярче, чем где-либо еще.

Пройдя дальше, мы подошли к огромному лицу, которое я увидел с корабля в тот вечер, когда мы прибыли, с вытаращенным глазом. Из волос скульптуры на макушке сияла корона из солнечных лучей. Некоторые из них были согнуты, а некоторые полностью сломаны, но пара была цела и торчала, как гигантские наконечники копий.