Семь чудес преступления

Но, кстати, Оуэн, скажите, нравятся ли вам мои хитрые уловки? Например, «картина», доставленная прямо в полицию? Между нами говоря, я передавала все послания через посредников, каждый раз разных. Через уличных мальчишек, которые готовы сделать все что угодно за кусок хлеба, у меня был большой выбор! Конечно, кроме последнего случая, когда я лично отнесла ее в Скотленд-Ярд! Эти «картины» должны были безусловно указывать на Майкла, а также на Пола, который тоже мог бы действовать подобным образом, чтобы подозрение пало на его соперника. А разве не забавна такая чехарда подозрений, направляемая то на одного, то на другого? Заметьте также, что удостоверяя алиби Майкла в убийстве доктора Линча, я и от себя отвела подозрения. Так же, как и при убийстве Джона Брука! После этого я окончательно оказалась исключена из числа подозреваемых и играючи могла бы разрушить алиби Майкла, чтобы снова внести его в этот список!

Но финал, признайтесь, был грандиозен! А письмо, которое вы как будто мне прислали, считающееся уловкой убийцы, составной частью его плана! А мои душераздирающие крики над трупом последней жертвы, окруженной тридцатью шестью свечами! Я стояла на коленях, в грязи, в моем прекрасном голубом атласном платье! Я сделала это намеренно, чтобы казаться очень женственной, хрупкой, утонченной, наивной – словом, антиподом образа, связанного с жестоким неуловимым убийцей, его невероятной изворотливостью. Я даже позволила себе после объяснений по поводу письма утверждать, что не зажигала свечей! Я могла бы написать об этом в письме и притвориться, что подчиняюсь всем приказам, – это было гораздо менее рискованно!

– Вы играли с огнем, Амели…

– Я люблю опасность, люблю играть с темными силами, летать над зияющей пропастью, пренебрегая риском! Потому что я ничем не рискую, находясь под защитой Атона! Вы еще не поняли меня, мой дорогой?

– Вы могли бы проколоться неоднократно, если бы я не ходатайствовал в вашу пользу, как, например, когда вы лжесвидетельствовали и даже в истории со свечами…

– Но я знала об этом, Оуэн! Я знала, что вы хотели мне помочь! Знала об этом после чудесной партии в шахматы, которую мы только что сыграли с вами! И вы не можете сказать, что я вела нечестную игру. Я предоставила вам все необходимые улики! Я сделала даже больше, дав вам определяющие доказательства, как, например, преобладающий оттенок, о котором вы столько раз говорили, и это – цвет солнца, золото Атона! Атона, который создал меня и дает мне все для жизни! Во имя него я совершила все это! Разве он не был вездесущим во время вашего расследования? Он присутствовал, если можно так сказать, при каждом преступлении! Вы не можете не ощущать его ослепляющего света! Сама истина постоянно была у вас перед глазами!

– Ослепляющая истина, – пробормотал Оуэн, чувствуя, как у него все сильнее сжимается горло. – Теперь я знаю, почему я не заметил, какой ослепительной она была… Красота, как и солнце, когда оно появляется, мешает видеть все, что ее окружает…

– Что вы говорите?

– Что вы прекрасны, моя дорогая, вы слишком прекрасны… И вы меня совершенно ослепили…

– Я принадлежу вам, Оуэн, и только вам, навечно! Но вы кажетесь грустным! Вы плачете?!

Оуэн вытер слезы рукавом левой руки, правой крепко прижимая девушку к себе.

– Посмотрите туда, Амели, за самый горизонт моря, сейчас исчезнет Атон…

– Я вижу… Это великолепно…

– Он сейчас исчезнет и больше никогда не вернется…

При этих словах Оуэн внезапно выпрямился и пошел прочь быстрым шагом.

– Оуэн, дорогой мой, что вы делаете? – закричала Амели, совершенно ошеломленная. – Вернитесь!.. Куда же вы? Вернитесь, любимый!..

– Атон исчез навсегда, – в последний раз произнес мой друг изменившимся голосом, и его силуэт растворился во мраке.

В конце августа прогуливающиеся дачники обнаружили на берегу, у самого подножия утесов, изуродованный труп Амели Долл. Что это – самоубийство или несчастный случай? А поскольку не было найдено никаких улик, возобладала последняя версия.

У меня никогда и в мыслях не было, что мой друг Оуэн мог быть непосредственно ответственным за это хладнокровно совершенное преступление. Клянусь жизнью и честью, утверждая, что такой эстет, как он, никогда бы не смог решиться на обдуманное убийство той, которая олицетворяла в его глазах Красоту. По тем же самым причинам он не мог передать ее в руки правосудия. Кроме того, он не сообщил о своих выводах ни властям, ни кому другому – кроме вашего покорного слуги, – и то под предлогом, что у него нет никаких реальных доказательств. И я оставляю читателю судить об эпилоге, представленном здесь, а также о степени безответственности виновной.

Амели унесла с собой свою ужасную тайну, и я не могу не сравнить конец этого прекрасного падшего ангела с падением Икара, который сжег свои крылья в лучах… Атона.