Семь дней

– Совершенно верно, бригадир. Теперь мы ждем подтверждения из отеля. В тот же день он провел по своей карте еще два платежа. Один – за ужин в «Буэна-Виста-кафе», в размере тысячи двухсот тридцати двух рандов сорока пяти центов. И еще перечислил три тысячи рандов агентству «Полночь».

– Эскорт-услуги? – спросил Купидон.

– Да, – кивнул ван Вейк. – Судя по детализации его разговоров, он звонил в «Полночь» в восемнадцать тридцать две и восемнадцать пятьдесят одну. Я подумал, что вам будет интересно.

– Спасибо, Филип, – сказал Мани.

– Похоже, он готовил себе алиби, – заметил Купидон.

– Вот именно, – кивнул бригадир Мани. – Вон, твоя задача – все проверить.

Гриссел смотрел на раскинувшиеся под ними просторы Кару и гадал: почему он никогда не задумывался о таких серьезных вещах? О мечтах на благо всей страны. И о том, что наша планета – одна. Он не думает о высоком.

Вот почему ему трудно понять Алексу с ее «волнующими, яркими образами» и «информационными каналами». Главное, если бы сейчас он не был так занят по работе, он бы, скорее всего, думал о том, как свести концы с концами, о своем алкоголизме и разводе, о приятеле Карлы и татуировке Фрица. И о том, как не опозориться. А мечтал бы… наверное, о том, как займется любовью. С Алексой.

Как вырваться из плена мелочных забот и начать беспокоиться за всю планету?

* * *

Мбали стояла за дверью женского туалета на втором этаже здания УРОВП. Она уже собиралась выйти в коридор, но случайно услышала слова двух проходивших мимо «Ястребов».

– Теперь ты понимаешь, почему Африка поручил ей дело стрелка? – спросил один.

– Наверное, из-за Амстердама, – предположил второй.

– Точно.

Ей стало больно.

Как только она вошла в кабинет, зазвонил телефон. Мбали сняла трубку. Детективы из отдела ППГ сообщали, что в участке «Тейбл-Вью» в последнее время никого не увольняли с позором. Кроме того, начальник участка заверил их, что ни с кем не обсуждал звонок генерала Африки и его просьбу об освобождении двух граждан России.

Мбали поступила так же, как поступала всегда, когда бывала расстроена. Встала из-за своего до омерзения чистого стола, повесила на плечо огромную дамскую сумку. Вышла из кабинета, спустилась на лифте на первый этаж. Вышла на Маркет-стрит, повернула на Фортреккер. У светофора дождалась зеленого света, перешла дорогу, повернула налево, прошла мимо министерства внутренних дел – у входа толпились зазывалы, призывающие сделать фото на паспорт, уличные торговцы ручками и обложками на удостоверения личности. Мбали прошла мимо киоска тотализатора. Сегодня она не наградила, как обычно, презрительным взглядом слоняющихся там бездельников. Прошла мимо салона красоты и заглянула в закусочную «Сегодняшний улов».

С ней поздоровалась невысокая седовласая продавщица.

– Как обычно? – спросила она Мбали.

– Да, пожалуйста.

Она смотрела, как продавщица зачерпывает металлической лопаткой жареную картошку и ссыпает ее в белый бумажный пакет, присыпает картошку солью, сбрызгивает уксусом, заворачивает пакет в оберточную бумагу. Продавщица положила пакет на прилавок.

– Рыбки не желаете?

– В следующий раз.

– Одна средняя картошка, одна кока-кола. С вас двадцать шесть семьдесят пять.

Мбали приготовила деньги заранее. Передала их продавщице, взяла картошку и банку с холодной газировкой и осторожно уложила все в свою огромную сумку. Теперь ее коллеги ничего не увидят.

– Спасибо!

– До завтра. Желаю поймать побольше плохих парней!

– До свидания. – Мбали вышла. Теперь, после того как лекарство от стресса оказалось в недрах ее огромной сумки, она позволила себе поволноваться и вспомнить о неприятностях.

Оказывается, все считают: Джон Африка поручил ей дело стрелка, полагая, что может ею манипулировать.

Удар тройной силы! Оказывается, никаких успехов она не добилась. Ей поручили важное дело вовсе не благодаря ее заслугам. И Африка считает, что ею легко манипулировать, потому что ему известно об амстердамском фиаско – а тогда она пережила худшее в жизни унижение. И все лишь потому, что ей не хотелось опозорить свою родину.

Значит, ее воскресное предчувствие оправдалось. Что же теперь делать?

Вернувшись к себе в кабинет, она закрыла дверь, села за стол, достала из сумки банку кока-колы и картошку. Развернула бумагу. В ноздри ударил сильный аромат. Она подцепила пальцами первый ломтик и положила его в рот. Она еще покажет Джону Африке! И всем остальным – Вону Купидону и его дружкам, которые насмехаются у нее за спиной и рассказывают анекдоты о ее брезгливости, о ее фигуре, о ее сексуальной ориентации. И Мусаду Мани, который не хотел посылать ее к Фишеру, потому что думал, что она – «кнут». Она им покажет! Она поймает стрелка. Сама. Действуя по-своему – неспешно, тщательно, по инструкции. Она прекрасно знала, что даже ее манера работы раздражает сослуживцев.

Мбали поедала картошку медленно, торжественно, ломтик за ломтиком. Картошка не успела остыть. Потом она смяла пакет и обертку и выкинула в корзину для мусора в женском туалете. Ей не хотелось, чтобы в ее кабинете пахло едой – лишний повод для сплетен и насмешек.

Она вымыла руки.