Семь дней до Мегиддо

Видимо, мои слова были сочтены наглостью, потому что рюкзачок оказался детским, розового цвета и с блескучей аппликацией: играющие котята.

Но термос туда легко поместился, и я с невозмутимым видом взял рюкзачок за лямки. На спину мне он, конечно же, не налез бы.

Милана пришла под вечер. Я даже не до конца верил, что она придёт — заканчивал замазывать трещину в штукатурке вокруг двери. Работы было немного, но хотелось сделать всё аккуратно, чтобы и следов не осталось.

— Я в ужасе. Ты ещё и мастер на все руки, — сказала она, остановившись у открытой двери. — А стиральные машины чинить умеешь?

— Нет, — признался я, приглаживая шов шпателем.

— Что случилось? — она заметила вмятины на двери и нахмурилась.

— Кто-то ломился утром. Так что… у меня может быть опасно.

Она молча вошла и бросила сумку у дверей. Сумка была объёмистая.

— Я уже подруге сказала, что меня не будет несколько дней. Она своего позвала… если вернусь, то это будет ещё опаснее.

Подойдя сзади, Милана обняла меня. Спросила:

— Это… как в Гнезде было? Монстр?

— Не в полной силе, — я не стал врать. — Просто пугал. Велел сидеть дома… в общем, чтобы не лез в их дела.

— Кошмар. По центру Москвы ходит монстр, — Милана нервно рассмеялась. И сразу посерьёзнела: — А ты что?

— Купил патроны в Комке.

— Я боюсь. За тебя боюсь.

— Не надо, — я потёрся подбородком о её ладонь.

— Ай! Не царапайся. Лучше побрейся.

— Всё будет хорошо, — сказал я. — Наверное.

Милана прикрыла дверь. Посмотрела на результаты моей работы. Нахмурилась:

— Если хочешь, я покрашу. Только лучше всю стену вокруг двери, тогда совсем следов не будет… Максим, ты собираешься пойти в Гнездо?

— Монстр снова к ним придёт, — сказал я. — Как-то обидно, понимаешь? Не люблю оставлять дела недоделанными.

Милана вздохнула.

— Почему я не встретила тебя осенью?

— А почему именно осенью?

— Ну… я в конце сентября познакомилась со своим…

— Злобным карликом.

— Злобным, косым, кривоногим… — она вздохнула. — Зимой я бы с тобой вообще не стала встречаться. Не глянула бы даже. Я была вся счастливая.

— Что, приходил мириться? — спросил я.

— Угу. Раскаивался, извинялся, бил себя в грудь. Говорил, что он старый дурак.

— Сдаётся мне, этот злобный карлик не так прост, — сказал я.

— Он преподаёт у нас. Но он молодой ещё совсем. Выше тебя на полголовы, любит горные лыжи и ныряет с аквалангом.

— Блондин?

— Нет, с этим не сложилось. Брюнет. И ещё курит. Но говорит, что в качестве самонаказания бросит.

— Что ты ему сказала?

— Что подумаю, — тихо ответила Милана.

Я молчал, стоял, не оглядываясь. Потом отложил шпатель, отряхнул руки и спросил:

— А мне-то зачем рассказываешь?

— Чтобы, если ты решишь меня бросить, не переживал впустую. Я же вижу, ты такой… — она замялась.

— Прямой? — предположил я.

— Нет, — она вдруг рассмеялась. — Наоборот. Круглый. Как спасательный круг. Считаешь, что если за тебя уцепились, то надо держать. Это хорошо, потому что редко бывает. Но меня держать не обязательно. Я не утону. Когда надо было — я вцепилась, ты удержал.

— Я тоже вцепился, и ты удержала, — сказал я. Повернулся, обнял её. Мы постояли, не целуясь, а просто обнимая друг друга.

— Можно, я пару дней всё-таки у тебя поживу? — спросила Милана.

— Конечно. Сколько хочешь.

— Нет, сколько хочу нельзя. Тогда я останусь. И мы оба будем мучиться.

Я кивнул.

— Пойду, побреюсь.

Я побрился. И принял душ. Причём не запирая дверь. Ну вот такой я человек, да. Но Милана, конечно, не зашла. Когда я вышел, она готовила ужин, взяв за основу пищевой рацион из Комка, но добавив в кашу тушёнки.

— Знаешь, я кое-что выяснил, — сказал я, садясь за стол. — Не знаю, пригодится ли тебе, но лучше такие вещи знать… Инсеки и Продавцы не единственные пришельцы на Земле.

Она нахмурилась.

— И самое интересное, что эти, третьи, они у нас давно. Ещё до Перемены. Ты понимаешь, что это значит?

Милана аккуратно нарезала маленькую горбушку хлеба. Кивнула:

— Догадываюсь. Всякие фрики непрерывно это говорили, но кто же их слушал… Земля и раньше была оккупированной планетой?

— Типа того, — я невесело рассмеялся. — Инсеки нас не завоёвывали. Они нас взяли с боем. Как трофей.

— Зачем?

— Во-первых, кристаллы. Не знаю, зачем они им, но это явно ценная вещь. А во-вторых… в Гнёздах должно быть гораздо больше Изменённых, чем есть. На порядок больше.

Милана села напротив. Поморщилась.

— Гадость какая… Господи, какая мерзость! Так мы не спасаем больных детей. Мы их продаём!

— Вроде того.

Обхватив себя за плечи, Милана согнулась над столом. Уставилась в тарелку.

— Что они с ними делают?

— Не знаю. Едят, трахают, устраивают гладиаторские бои! Не знаю.

— Куколок, что ли? — с ужасом спросила она.

— Не знаю. Может, жниц или стражей. Может, там и нет ничего плохого, может, они их как домашних любимцев держат. Или вообще считают, что Изменённые лучшая часть человечества и переселяют их в другие миры. А нас, злых и импульсивных, оставили доживать своё на Земле.

Милана чуть успокоилась. Спросила:

— А ты мог бы точно выяснить?