Семь дней Создателя

Конвоем руководил Макс. Ещё четыре машины с бойцами, рассредоточенные по трассе, вели наблюдение за ДПС. Я сидел в офисе и принимал информацию о движении груза. Когда Макс отрапортовал:

— Товар сдал.

Я ему в унисон:

— Поляну накрыл, — и назвал загородную шашлычку.

Васильевны, предводительствуемые Изабеллой, выразили желание принять участие в корпоративчике, и мне пришлось внушать бандюкам, чтобы вели себя пристойно. Так и было до поры, до времени, пока за столами не зазвучали речи о недостатке женского общества. Тогда я увёз последних — впрочем, интерес был к представительницам другого возрастного поколения и профессиональной ориентации.

Утром в кабинете затеял перепалку с Билли.

— Ты что творишь? — это он мне. — Ты наркоту в Россию протащил.

— И что — не я, так другой. Это Зазеркалье, ирреальный мир. Забыл?

— Ты меняешься с катастрофической быстротой, причём не в лучшую сторону.

— А знаешь, Билли, мне эта жизнь и этот мир гораздо больше по душе, чем наш, тобой прилизанный. Готов воскликнуть — остановись, мгновение, ты прекрасно!

— Не скучно быть Богом?

— Да брось, старик, сейчас бы снял оптимизатор, но где найти такого оппонента? Больше твоих подозрений волнует вопрос — есть ли у этой России свой собственный путь развития, пусть даже через Движение. Помнишь, как Люба мечтала макнуть дядюшку Сэма в ночной горшок?

— Жалеешь, что разоружил человечество и упразднил границы?

— В той жизни мне не о чем жалеть, и есть о ком печалиться. В этой всё представляется иначе. Скажи, разве не интересно, сможет ли Движение вытащить страну из дерьма?

Диалог с Билли прервала Изабелла:

— Там посетитель.

— А где дежурный?

— Наверное, за сигаретами вышел.

— Приглашайте.

Мужчина был скорее интеллигентным, чем робким — слова взвешивал, взгляд не прятал.

— С просьбой к вам. Нет, скорее с обвинением. У меня магазин сантехники — фасанина, чугунина, фитинги, трубы. Георг Кастанян — слышали, армянстрой у нас открылся? — брал в долг по накладным, в конце месяца рассчитывался. Нет, говорит, денег — бери бартером. Муку два раза давал. Потом "жучку" подогнал убитую. Я сказал, хватит — плати наличными, в долг больше не получишь. Он: дай накладные свериться. Я без задней мысли: на, сверяйся, за тобою двадцать тысяч. Он: по субботам буду отдавать по три штуки. Девять отдал, потом пропал на две недели — в Германию мотался, "Мерседес" себе пригнал. Я говорю, гони шестерик за две субботы. Он: какой долг — я с тобой рассчитался. И накладные у него остались — в прокуратуру не пойдёшь. Может, вы поможете?

Нажал кнопку:

— Дежурный появился?

Изабелла:

— Да. Он в туалете был.

— Пригласи ко мне.

Вошедшему:

— Георга Кастаняна знаешь?

— А то.

— Пошли ребят — через полчаса, чтобы вот здесь стоял.

— Сам приедет, — дежурный достал мобильник.

Владельцу магазина:

— Вы пройдите в комнату отдыха, — и сам вызвался проводить.

Следом дежурный заходит:

— Сейчас прикатит.

Ну, сейчас не сейчас, а часок пришлось подождать.

Кривоносый плотный низенький, с могучей шеей вольного борца и широкими плечами, усыпанными перхотью, он двинулся по кругу здороваться. Протянул руку истцу, а тот проигнорировал:

— Давай ещё обнимемся.

Хитрый армян быстро смекнул, что за интерес к его персоне:

— Ты что, брат, обиделся? Да я сегодня тебе долг отдам — знаешь ведь, на "Мерс" потратился.

— Сколько должен-то? — поинтересовался я.

— Одиннадцать тысяч, — откликнулся армян. — Правильно?

Истец подтвердил.

Я Кастаняну:

— Долг вернёшь и такую же сумму в нашу кассу в качестве пени и науки впредь — делай бизнес честно.

— Хорошо, брат, — не без душевного скрипа выдавил владелец нового "Мерседеса".

— И со словами поаккуратней — какой ты мне брат, черножопый?

Кастанян набычил шею с головой и ринулся в двери.

— Неприятный тип. Как мог такому на слово поверить? — подал истцу визитку. — Звони, если что.

Дежурный вошёл:

— Босс, ЧП у нас….

Он лежал спиной на прошлогодней хвое — кулаки и губы разбиты в кровь, синева под глазом. Нудный мелкий дождь подлоснил голый торс.

— Что произошло?

— Бились честно. Витёк ему пяткой в грудь заехал — видать сердце не выдержало.

— Из-за чего?

— Из-за бабы. Тёлку делили.

Черти! Сопляки! Нашли из-за кого драться! Впрочем, мальчишки всегда дрались из-за девчонок. На лицо несчастный случай — и никакого умысла. Но разве ментам докажешь?

— Чей боец?

— Ну, мой.

— Ну, твой. Вези к мамочке — пусть оплачет. Скажи, все расходы на похороны берём на себя. Да проследи, чтоб из дома ни ногой, и телефоны отключи — не надо ей ментам звонить. Я с ней завтра поговорю.

Инцидент испортил настроение, задал уму пищу. Погода опрокинула планы на вечер — вместо парковой прогулки, растопили с Катюшкой камин и забрались с ногами в кресло. Читали Пушкина "Руслан и Людмила".

— А почему голова в поле?

— Это сказка, солнышко.

— Значит, не плавда?

— Мечта. Умеешь мечтать? Сомкни реснички, представь волшебную страну, в которой кукла Маша с тобою разговаривает. Вы гуляете, взявшись за руки, и собираете цветы.

Катюша послушно закрыла васильковые глазки и углубилась в грёзы. Улыбка тронула её губки. Потом вздрогнула и плаксиво наморщилась.

— Фу!

— Что с тобой?