Семь дней творения

Колокола собора Божьей Милости пробили полночь. Лукас надел плащ, засунул руки в карманы. Открывая дверь, он погладил кончиками пальцев обложку украденной книги, которую везде носил с собой. С улыбкой глядя на звезды, он продекламировал:

— Да будут светила на тверди небесной, для отделения дня от ночи… и для знамений, и времен, и дней, и годов.

И увидел Бог, что это хорошо.

И был вечер, и было утро…

ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ

Матильда почти каждый час стонала, ее все еще мучила боль, и она забылась только на рассвете. София встала, стараясь не шуметь, поспешно оделась и на цыпочках удалилась. В окно на лестнице заглядывало ласковое солнце. Внизу она столкнулась с Рен: та открыла дверь ногой, потому что ее руки были заняты огромным букетом цветов.

— Доброе утро, Рен!

Рен сжимала зубами конверт и в ответ только замычала. София подскочила к ней, чтобы помочь, забрала букет и положила его на столик у двери.

— Кто-то вас балует, Рен.

— Не меня, а тебя! Держи, эта записка тоже, кажется, тебе.

Она протянула Софии конверт, та недоуменно поспешила его вскрыть.

«За мной объяснения, позвоните мне, пожалуйста. Лукас».

София спрятала записку в карман. Рен любовалась цветами с наполовину восторженным, наполовину насмешливым выражением.

— Гляди-ка, ты ему не безразлична! Тут их сотни три, разных сортов! У меня не найдется для такого букета достаточно большой вазы.

Мисс Шеридан направилась в свои комнаты, София последовала за ней, нагруженная роскошным букетом.

— Положи цветы у раковины, я наделаю тебе букетов нормальной величины, ты заберешь их, когда вернешься. Беги, я вижу, что ты уже опаздываешь.

— Спасибо, Рен, я скоро вернусь.

— Да-да, пошевеливайся, терпеть не могу, когда ты присутствуешь только наполовину, голова уже в другом месте!

София обняла свою квартирную хозяйку и убежала Рен достала из шкафа пять ваз, расставила их на столе, нашла в кухонном ящике секатор и принялась составлять композиции. Длинную ветку сирени она отложила в сторону. Когда над головой у нее заскрипел паркет, она отвлеклась от приятного занятия, чтобы приготовить Матильде завтрак. Немного погодя, поднимаясь по лестнице, она бормотала:

— Квартирная хозяйка, цветочница… Что теперь? Голова идет кругом!

София поставила машину перед «Рыбацкой закусочной». Войдя, она сразу узнала инспектора Пиль-геса. Полицейский пригласил ее подсесть к нему.

— Как поживает ваша подопечная?

— Потихоньку поправляется. Нога беспокоит ее больше, чем рука.

— Понятное дело, на руках в последнее время не очень-то принято расхаживать.

— Что вас сюда привело, инспектор?

— Расследование падения докера в трюм! Чем вас угостить? — Пильгес повернулся к стойке.

Без Матильды в закусочной приходилось запасаться терпением и подолгу ждать заказанного, даже простого кофе.

— Уже известно, почему он упал? — спросила София.

— Комиссия по расследованию грешит на ступеньку железной лестницы.

— Очень плохая новость— пробормотала София.

— Их методы расследования меня не убеждают! Я даже поцапался с их главным.

— Из-за чего?

— Он так часто повторял о ступеньке «трухлявая», что можно было подумать, что он полощет горло! Беда в том, — задумчиво продолжил Пильгес, — что никого из уполномоченных не заинтересовала панель предохранителей…

— При чем тут предохранители?

— Тут — ни при чем, а вот в трюме они еще как важны! Опытный докер может упасть по очень ограниченному числу причин. Может быть виновата и ветхая лестница, я не утверждаю, что она была молода и упруга, может — невнимательность. Гомес, правда, не из тех, кто способен зазеваться. А как вам темнота в трюме? Вдруг там погас свет? Если так, то несчастья было не избежать.

— Намекаете на злой умысел?

— Просто рассуждаю: лучший способ заставить Гомеса свалиться с лестницы — вырубить прожектор, когда он на ней находится! При освещении там впору было надевать темные очки. Теперь представьте, к чему приводит резкое наступление темноты! Пока ваши глаза привыкнут к потемкам, вы успеете потерять равновесие. Вспомните собственные ощущения, когда вы входите с яркого солнца в магазин или, того лучше, в темный кинозал. А если еще висеть при этом на двадцатиметровой высоте…

— У вас есть доказательства этой версии? Пильгес полез в карман за носовым платком. В платок оказался завернут обугленный по всей длине маленький цилиндр. В ответ на вопросительный взгляд Софии прозвучало:

— Полюбуйтесь! Перегоревшая свеча с недостающим ноликом!

— Я не больно смыслю в электричестве…

— Она была вдесятеро слабее того тока, который применяется в трюме.

— Это убедительное доказательство?

— По меньшей мере это — свидетельство недобросовестности. Такое сопротивление могло прослужить там не больше пяти минут.

— Что все это доказывает?

— Что тьма царит не в одном трюме «Вальпараисо».

— А что считает комиссия по расследованию? Пильгес крутил пальцами злополучный предохранитель, не скрывая своего негодования.