Семь дней

Лен де Бер жил на Бертрам-стрит в Си-Пойнте, на улочке, где домики под крутыми крышами лепились друг к другу. Перед домом имелся неухоженный палисадник размером с одеяло. От улицы его отгораживал белый дощатый забор со слегка заржавевшей железной калиткой перед входом.

Лен де Бер оказался настоящим здоровяком, которому не мешало бы похудеть. Он вышел к ним в клетчатой рубашке с коротким рукавом, старых серых спортивных штанах и тапочках.

— Входите, входите! — пригласил он на удивление высоким голосом.

Из-за густой нечесаной рыжей гривы и бороды Лен де Бер напомнил Грисселу героя комиксов — рыжебородого викинга Хейгара Ужасного. Из-за стекол дешевых очков в черной оправе, склеенной клейкой лентой, смотрели ясные ярко-голубые глаза. Со Скелетом он поздоровался как со старым другом, Грисселу быстро пожал руку и тяжело зашагал в свой кабинет.

Кабинет пропах табачным дымом. Все стены, от пола до потолка, были уставлены стеллажами с книгами. На массивном письменном столе горела зеленая лампа. Кроме лампы, на столе умещались клавиатура, мышь, четыре монитора и два телевизора, по которым хозяин следил за котировками и экономическими новостями.

Де Бер жестом показал гостям на стулья, сам со вздохом опустился в кресло, достал из голубой пачки «голуаз», закурил, чиркнув спичкой, и глубоко затянулся. То и дело поглядывая на мониторы, он задал странный вопрос:

— Умный, говорите?

Из-за бороды, которую он любовно взъерошил пальцами, губ почти не было видно. Гриссел понял, что вопрос предназначен ему. Он пожал плечами, не зная, что ответить.

— Я в этой сделке ничего не понимаю.

— Что вовсе не делает вас дураком. Скелет говорит, что вы не из его отдела.

— Совершенно верно.

— Объяснить попроще, — сказал де Бер, словно в напоминание себе самому.

Гриссел покосился на Скелета. Тот подмигнул ему.

— Пенсионные фонды, — начал де Бер своим высоким голосом, снова запуская пальцы в бороду. — Дойные коровы Южной Африки! Есть тысяча способов, как можно их выдаивать в крупных размерах. Одна схема работает примерно так: при каждом профсоюзе имеется собственный пенсионный фонд. Пенсионные фонды находятся в доверительной собственности. Вы меня понимаете?

Говоря, Лен де Бер по-прежнему не сводил взгляда со стоящих на столе мониторов.

— Пока да. — Гриссел начал понимать, что имел в виду Скелет, назвав де Бера «своеобразным».

— Чудненько! Доверительные собственники решают, куда вложить средства из пенсионных фондов. Доверительных собственников выбирают из числа членов правления профсоюзов; естественно, все хотят, чтобы там сидели свои люди… Так получается не во всех профсоюзах, но в некоторых. Выдвигают в совет директоров нужных людей. Простых людей. Простых рабочих. Несведущих. Они не нарадуются своей удаче. Ими легко манипулировать. Понятно?

— Да.

— Чудненько! Управлению финансовых услуг необходимо все регулировать и отслеживать. Безнадежное дело! Настоящий питательный бульон для всяческих махинаций. Пример: вы создаете инвестиционную компанию. Уговариваете прикормленных доверительных собственников вложить в вашу компанию двести миллионов. Присваиваете деньги, живете на широкую ногу. Или прикупаете на них еще одну компанию. Или учреждаете еще одну компанию… Вы меня понимаете?

— Да, — ответил Гриссел, хотя и без прежней уверенности.

— Чудненько! Вы умный. — Пальцы де Бера заплясали по клавиатуре, затем он наклонился вперед и сосредоточился на одном из мониторов. Напечатал еще что-то. То и дело кликая мышью, переводил взгляд с одного монитора на другой. Наконец он поднял голову, погладил бороду и впервые сосредоточил на Бенни все свое внимание. — Отлично! Закончил работать в многозадачном режиме.

— Что, простите?

— Теперь мы можем обсуждать ваше дело беспрепятственно и с полным вниманием. Товарищ Амброуз Тендживе Масондо, коммунист, о котором спрашивал меня Скелет, — это человек, которого в 2007 году избрали в совет доверительных собственников Национального профсоюза литейщиков алюминия. А уж он постарался привести в совет директоров «нужных» людей, которых можно убедить доверить деньги его новенькой инвестиционной компании. И они охотно доверили ему сто девяносто миллионов рандов.

Де Бер покосился на мониторы, удовлетворенно кивнул и закурил еще одну сигарету.