Семь главных лиц войны, 1918-1945: Параллельная история

«Найти бы сотню сенаторов, заинтересованных в судьбе Италии больше, чем в судьбе Муссолини», — замечал генерал Кавилья. Такой позиции придерживались генеральный штаб и король, на которых был обращен взор итальянцев, поскольку именно король имел власть отправить дуче в отставку, во всяком случае согласно конституции. Но монарх проявлял осторожность, прекрасно зная, сколь рискован подобный шаг. Тем временем союзники продолжали занимать Сицилию и Сардинию, и следовало любой ценой найти какое-то решение, чтобы Италия избавилась от союза с Германией или, по крайней мере, добилась от фюрера прекращения войны на два фронта путем приостановки сражений с СССР.

Дуче и фюрер встретились во второй раз в Зальцбурге в начале апреля 1943 г. Муссолини во время поездки сгибался в три погибели из-за сильных болей в желудке. Гитлер пришел на встречу очень усталым, с глубокими мешками под глазами. И тот и другой были мертвенно-бледны, напряжены. «Двое больных», — сказал кто-то. «Нет, — ответил доктор Поцци, — двое мертвецов»^{299}. Диктаторы поникли под ударами Сталинграда и Триполи.

Тем не менее Гитлер преодолел отчаяние и, покидая дуче, поздравил себя с тем, что поднял тому дух. Но Бастианини, преемник Чиано, не обманывался.

«Я попросил Гитлера, — пояснял дуче, — прекратить войну на востоке… Он выразил согласие, но он убежден, что нанесет русским решающий удар в ближайшем будущем, и я не смог затронуть вопрос о посланцах мира». Риббентроп сказал Амброзио, что, напротив, Гитлер заверил дуче, будто СССР вот-вот рухнет, и речи о сепаратном мире больше идти не может.

«Я всегда буду на вашей стороне», — телеграфировал Гитлер Муссолини после сдачи итальянских и немецких войск в Тунисе 19 мая. В этот же день началась Курская битва — крупное поражение немецких танковых войск вслед за падением считавшегося «неприступным» острова Пантеллерия и не встретившей ни малейшего сопротивления высадкой союзников на Сицилию.

В срочном порядке оба диктатора решили встретиться снова в итальянском городке Фельтре, т. е. фюрер в очередной раз «вызвал» Муссолини. Тот неохотно подчинился. Он знал: в армии, как и при королевском дворе, от него ждут, что он положит конец Стальному пакту. Он также догадывался, что немцы опять будут просить его отдать итальянские войска под немецкое командование. Своему послу в Берлине Альфиери, прибывшему первым, он ничего не сказал. «Муссолини больше не реагирует, — отметил посол, — никто не знает, о чем он думает». Амброзио попытался надавить на дуче: Италия должна выйти из войны меньше чем за две недели. «Отделиться от Германии? — возразил Муссолини. — Легко сказать. Вы думаете, Гитлер даст нам свободу действий?»

На встрече в Фельтре дуче слова не мог вставить. К тому же его глодала одна забота: он только что узнал о бомбардировке Рима. Такое случилось в первый раз. Король, королева, папа Римский собирались навестить пострадавших. А его не было на месте. В это время фюрер разносил итальянское командование, неспособное защищаться, заявлял, что вскоре появятся новые средства для подводной войны. Особенно он настаивал на том, что в августе Лондон будет стерт с лица земли буквально в несколько недель благодаря секретному оружию. За обедом он вопил и стучал кулаком по столу.

Уезжая, Гитлер сказал маршалу Кейтелю: «Пошлите ему все, в чем он нуждается». Он повторил это Амброзио, который вскричал при Бастианини: «Он еще обольщается, он сумасшедший, я вам говорю, сумасшедший!»

По сути, Гитлер не захотел дать Муссолини свободу, а это явно означало, что он не позволит Италии выйти из войны.

По возвращении в Рим Муссолини увидел тяжкие последствия бомбардировки, от которой пострадал квартал Сан-Лоренцо, убившей от 2,8 до 3 тыс. чел. и ранившей около 10 тыс. Пережитый шок вызвал народный гнев против режима, заставившего страну вступить в эту войну. Сан-Лоренцо согласился на посещение папы, но отказался от визита короля и Муссолини, вынужденного переодеться, чтобы прийти посмотреть на разрушения^{300}.

Вокруг короля бурлили негодованием круги приближенных, считавших необходимым принимать срочные меры. Потеря «непобедимой» Пантеллерии почти без боя предвещала худшее. Министр королевского двора герцог Альберто Аквароне пытался как-то лавировать. Он рассчитывал на графа Гранди и прощупывал намерения маршала Бадольо, давнишнего демократа, состоявшего с 1943 г. в комитете по связям между шестью антифашистскими партиями. Бономи, со своей стороны, разъяснял королю, что Стальной пакт — союз не между государствами, а, как отражено в его преамбуле, «между двумя режимами и двумя революциями». Вместе с падением фашистского режима союз перестанет существовать.

Таким образом, возникла идея собрать Большой совет и с помощью нескольких бесхарактерных фашистов добиться, чтобы участники проголосовали за смещение дуче.