Семь. Гордыня (СИ)

Я задумчиво почесал затылок, развернулся и стараясь ступать как можно бесшумнее, побрел за девушкой. Монашка уверенно повернула за очередным углом, нырнула в неприметный проём в стене, и растворилась в темноте. Я задумчиво постоял, вглядываясь в каменные ступени, ведущие глубоко вниз, и решительно шагнул следом за ней. И почему я не замечал этого прохода раньше, хоть и проходил здесь несколько раз подряд? Да уж… Вечер перестает быть томным…

Глава 8

Уже на полпути я заметил свет, идущий снизу, дребезжащие отблески огня или факелов, и ненадолго остановился, дав монашке время на медленный, неторопливый спуск. Девушка двигалась осторожно, аккуратно перебирая ножками ступени и придерживаясь рукой за стену. Пару раз оглядывалась назад, прислушиваясь к чему-то, но повязку с глаз снять так и не осмелилась.

Минута… две… Девушка достигла дна, облегчённо вздохнула и уже гораздо увереннее шагнула в полукруглый арочный проход, скрывшись из вида. Я немного обождал на всякий случай, и неторопливо пошел по над стеночкой на мерцающий невдалеке свет.

Огромная, ухоженная, правильной формы пещера, настоящие в этот раз факела, а не их жалкая бутафория, свечи, пляшущие тени на стенах… Церковный алтарь… Ну да, куда же без него… Деревянные лавки, деревянный помост с церковной трибуной, тёмное, лакированное дерево, обитые деревом стены и христианская символика. Ну хоть христианская, почему-то подсознательно я ожидал увидеть и изображения сатаны, и перевернутые кресты. Но нет, всё в меру приличий. Это помещение было похоже на маленькую часовню, хотя, учитывая пятиметровую высоту каменного свода над головой, не такая уж и маленькая…

Двух монашек и матушку я увидел сразу — они стояли небольшим кругом в абсолютной тишине, взявшись за руки и опустив свои лица вниз, словно произнося молитву про себя. Чёрные, невзрачные одежды, распущенные волосы, босые ноги, и чёрные повязки на глазах… Знал бы, что тут такой строгий дресс-код, оделся соответствующе. Нет!

Я немного постоял в растерянности, решая, что же мне делать, мысленно махнул рукой, протиснулся на ближайшую скамью, и уселся на неё, наблюдая за представлением — чем-то же оно должно закончиться, вот и посмотрим.

Несколько минут ничего не происходило, монашки стояли, понуро опустив лица, а я вертел головой по сторонам осматривая витражи, кресты и иконы. Когда повернулся к этой троице снова, сначала не понял, что произошло, а когда понял, улыбка сама по себе расползлась на моём лице…

Монахини скинули с себя свои чёрные балахоны, развернулись ко мне спиной, опустились на колени перед алтарём, сложили руки лодочкой и принялась молиться, тихо напевая себе под нос что-то из священного писания. И всё же, странные тут обычаи. Или так во всех женских монастырях? Непонятно. Но в одном я был прав — монашки нижнего белья не носят. По крайней мере, не эти и не сейчас…

Стараясь не шуметь и не выдать своего присутствия, я встал со своего места и осторожно перебрался в первый зрительский ряд, оказавшись всего в паре метров от обнажённых служительниц монастыря. Достал из кармана телефон и принялся делать фотографии. Так, на всякий случай — никогда не знаешь, когда нужно надавить на кого-то, когда припугнуть. Компромат лишним не бывает…

Молились они долго… Что-то бормотали себе под нос, крестились… Теперь мне хотя бы понятно назначения повязок на глазах — они не хотели видеть друг дружку обнажёнными, наверное. Странное решение, но не мне их судить. Но зачем тогда было раздеваться? Чтобы быть поближе к богу? Да уж…

Сзади меня раздался испуганный вскрик, что-то глухо упало на пол и загремело. София ловким движением вскочила на ноги и зашипела, словно злобная фурия.

— Заткнитесь, дуры! Вы что тут делаете?!

— Пришли прибраться. Простите нас, матушка! — наперебой залепетали два девичьих голоска. — Мы думали, вы уже закончили молитву…

— Обычно вы так допоздна не молитесь, скоро уж зорька встаёт… — растерянно пробормотала совсем юная девчушка, не понимая ещё до конца, что здесь произошло, почему настоятельница голая и почему она не стесняется постороннего мужчину.

— Глаза бы вам выколоть, за то, что вы здесь увидели, и языки повырывать, чтобы не разболтали лишнего. — матушка на мгновение задумалась, словно решая, выкалывать или нет, решилась, и поочерёдно ткнув в девушек пальцем, строго приказала: — С сегодняшнего накладываю на вас обет молчания! На месяц. Вы поняли меня?!

Девушки счастливо закивали, довольные тем, что так легко отделались, потянулись к руке матушке, поочерёдно облобызали, упали перед ней на колени и покорно склонили головы.

— Приберитесь здесь! — отдала Иоанна очередной приказ. — Потом принимайтесь за молитву и до вечера ни ногой отсюда. Подумайте над своим поведением в молитвах. Ты! — она ткнула в меня пальцем. — Пошли со мной, есть разговор.

Матушка раздражённо подняла свою одежду с пола, накинула на себя, поправила волосы на голове, и не оглядываясь, пошла в сторону ступеней…

* * *