Семь грехов памяти. Как наш мозг нас обманывает

Аргументы Джона Андерсона и его группы подтверждают, что эфемерность также может быть эволюционной адаптацией. Мы упоминали: аргумент Андерсона основан на идее о том, что свойства эфемерности отражают свойства среды, в которой работает память. Но есть один подвох. Если эфемерность – это адаптация, возникшая благодаря отбору, тогда ее свойства должны отражать облик древней среды, в которой обитали и развивались наши предки. Но как нам узнать, какими были те свойства в эпоху охотников и собирателей – или даже в другие, более ранние времена, которые могут иметь отношение к нашей эволюции? Это нелегко. Некоторые антропологи изучают современные группы собирателей, по-прежнему живущих в культурной изоляции: к таким, например, относятся коренные жители племени мачигенга в Юго-Восточном Перу[383]. Если бы мы смогли исследовать модели извлечения воспоминаний в таких группах, то, возможно, сумели бы определить, отражает ли эфемерность воспоминаний свойства среды, присущей родовым обществам в большей степени, нежели культурам современного Запада. Но о подобных исследованиях мне неизвестно. Впрочем, когнитивный психолог Лаэль Шулер, вместе с Андерсоном развивавший идею о том, что память отражает свойства среды, попытался взглянуть на проблему с другой, но сходной стороны.

Данные Шулеру предоставили его сотрудники – Рамон Райн и Хуан Силва. Они наблюдали за приматами в двух раздельных средах обитания, в важных аспектах похожих на ту, в которой развивались наши предки-гоминиды: в тропическом лесу и в саванне, и изучали вариации поведения у ревунов в тропиках Мексики, на вулканическом острове Агальтепек, и у бабуинов в Танзании, в саванне и на открытых равнинах национального парка Микуми[384]. На обоих участках ученые несколько месяцев следили за тем, как ведут себя ревуны и бабуины, пока те кочевали с места на место. Затем Шулер, Рейн и Силва проанализировали, как зависит вероятность того, что стая вернется в некое место, от числа дней, минувших с тех пор, как они были там в последний раз. Со временем они уменьшались, и график напоминал кривую забывания. Как и в условиях современной цивилизации, изученных Андерсоном и Шулером, тропический лес Агальтепека и саванна Микуми, похоже, представляют собой среду обитания, в которой лучше забыть о том, что долго не вспоминалось. Мы не знаем, основываются ли схожие шаблоны у нынешних людей и различных приматов на независимых механизмах, или они отражают общее эволюционное происхождение. И все же эти наблюдения подтверждают мнение о том, что эфемерность памяти – это адаптация к устойчивым свойствам окружающей среды, населенной как современными, так и древними приматами.

В своем анализе «позитивных иллюзий» Шелли Тейлор предположила, что чрезмерно оптимистичные предубеждения также могут быть эволюционной адаптацией. Но Стивен Хайне, психолог из Пенсильванского университета, и его сотрудники представили доказательства, которые ставят эту возможность под сомнение[385]. По их мнению, предвзятая оценка себя в чрезмерно позитивном ключе характерна для определенных культур. Они привели антропологические, социологические и психологические свидетельства: например, японцы склонны относиться к себе критически, в отличие от североамериканцев, которые, как показали исследования, воспринимают себя очень позитивно. Если бы предубежденность в позитиве была эволюционной адаптацией, мы, скорее всего, встретили бы такие отклонения в разных культурах. Впрочем, как отмечалось ранее, единственное исключение из универсальной модели не исключает возможности адаптации. Исследования различных форм искажений памяти в разных культурах могут дать нам множество сведений[386].

Предвзятость тесно связана с когнитивными операциями высшего порядка и сложным социальным взаимодействием (см. главу 6). Мы могли бы ожидать, что именно эти процессы будут сильно отличаться в разных культурах. На основе работы группы Хайне я предположил: из-за предубеждений определенная форма искажений памяти будет значительно различаться в разных культурах, и, скорее всего, она – итог не биологической эволюции, имевшей место в ходе естественного отбора, а социальных и культурных норм. Конечно, возможно, что при запоминании люди во всех культурах проявляют некий тип предубежденности, причем его конкретные черты или суть различаются в зависимости от культуры. Но даже если это так, я склонен считать, что предвзятость – это результат того, что общие знания и убеждения часто определяют способ, с помощью которого мы и запоминаем информацию.