Семь грехов памяти. Как наш мозг нас обманывает

И она осознала: эти тетрадки и правда связаны с ней, вплетены в нее, словно нитью, хотя и трудно было понять, как именно; ее тревожили даже попытки представить, сколько в них от нее и сколько – от кого-то иного… а они словно ждали, выстроившись там, на книжной полке: ее знания, уже утраченные; позабытые строки, когда-то прочтенные ею; ее мысли, ныне будто чужие, ведь теперь она думала совершенно иначе или, быть может, просто не помнила о них, – а если и помнила, то не знала, всегда ли с ней была эта мысль или пришла только однажды… и еще она никак не понимала, почему некая мысль, родившись в ней, могла повториться спустя долгие годы, а иная, мелькнув лишь раз, не возвращалась уже никогда…

Этот хаотический водоворот раскрывает суть того, почему из семи грехов памяти эфемерность, пожалуй, страшнее всех: она бьет по главной роли памяти – по нашей связи с прошлыми мыслями и поступками, определяющими то, кто мы есть. Великий английский поэт Уильям Вордсворт признал эту связь и в своей «Оде» [57], размышляя о детских воспоминаниях, утративших краски, с сожалением признал: «Того, что видел я, – теперь уже не вижу» – и прославил важность слабых отголосков, оставшихся от прошлого, неумолимо уходящего в забвение[58]:

И эхом мимолетным
Осколки чувств далеких
Во мгле приходят к нам:
Их тайны не постичь,
Но участь их – огнем сверкнуть в ночи
И, как вначале, тьму развеять светом.

2. Грех рассеянности

В феврале 1999 г., посреди жутко холодной зимы, семнадцать человек собрались в одном из офисов на девятнадцатом этаже манхэттенского небоскреба, чтобы сразиться за титул, известный за пределами той комнаты немногим: звание чемпиона страны по памяти. Победитель американского этапа конкурса через несколько месяцев должен был отправиться на чемпионат мира в Лондон[59].

Участники должны были запоминать тысячи цифр и слов, страницы с лицами и именами, длинные стихи и перемешанные колоды карт. Победительница в этой битве мнемонических виртуозов, 27-летняя секретарь-референт Татьяна Кули, опиралась на детально проработанные классические методы кодирования: создание визуальных образов, историй и ассоциаций, призванных связать поступающую информацию с имеющимися знаниями. Учитывая ее доказанную способность фиксировать в памяти огромное количество данных, можно было бы ожидать, что и жизнь ее будет свободной от тех проблем с памятью, от которых страдают другие. И все же чемпионка считает себя забывчивой. «Я невероятно рассеянная», – сказала она одному репортеру. Опасаясь, что забудет о повседневных делах, Кули пишет огромные списки и заметки на клейких листочках «Post-it». «Только и живу что на этих желтых липучках», – призналась она с сожалением.

Образ чемпиона страны по памяти, зависящего от стикеров «Post-it», таит в себе парадоксальный, даже сюрреалистический оттенок. Зачем кому-то, кто обладает способностью к поразительному отклику памяти, вообще что-то записывать? Разве Татьяна Кули не может использовать те же способности и стратегии, что позволяют ей запомнить сотни слов и тысячи цифр, – и благодаря им не забывать, что нужно купить бутылку молока в магазине? Видимо, нет. И пропасть, отделившая чемпионскую память Кули от ее забывчивости в обычной жизни, прекрасно иллюстрирует различие эфемерности и рассеянности.

Мнемонические приемы, которые освоила Кули, помогают ей противостоять воздействию греха эфемерности. Дайте обычным людям длинный ряд цифр для запоминания, и к тому времени, когда они пройдут чуть дальше седьмой или восьмой, первые несколько цифр в списке сотрутся из памяти. Да, искусному мнемонисту, той же Кули, это не грозит: мастер закодирует их так, чтобы легко извлечь даже по прошествии времени, сколько бы их ни было. Но ежедневные сбои памяти, которые Кули пытается исправить с помощью стикеров, – предстоящие задачи, назначенные встречи, – имеют мало общего с эфемерностью. Они – отражение греха рассеянности: провалов во внимании, ведущих к неспособности запомнить информацию, либо не закодированную правильно (а то и вообще незакодированную), либо доступную, но пропущенную в нужный момент.

Вот три примера, которые позволят оценить различия между эфемерностью и рассеянностью:

Гольфист ставит на колышек мяч для первого удара, бьет, посылает мяч прямо через фервей, ждет, пока ударит партнер, – а потом снова ставит мяч на колышек, забыв, что уже нанес первый удар.

Некто оставляет очки на диване, через несколько минут понимает, что не может их найти, и тратит полчаса, обшаривая весь дом.

Музыкант ненадолго кладет скрипку на верх своей машины, забывает об этом, заводит мотор и так и едет со скрипкой на крыше.