Семь грехов радуги

– Дорого… – вздыхает писатель и возвращает книжку на место.

– Дорого? – возмущается владелец, с деланным равнодушием пожимает плечами. – Сходи в подвал, там по триста пятьдесят возьмешь.

– Все равно дорого, – снова вздыхает Игнат.

Нет, полная чушь! Причем не из дешевых.

– Ты чего? – спрашиваю. – В другое время нельзя было…

– Тише, – шепчет писатель. – Спугнешь.

И кивает, но как-то странно, затылком куда-то себе за спину.

Выглядываю из-за писателя как из-за ширмы и вижу: стоит, молохольный! Самый крайний в ряду книготорговцев, в узком ответвлении, ведущем из аппендикса в какие-то совершенно невообразимые дали, стоит, притулившись к панельно-кафельному возвышению. Все в том же своем полупальтишке, полу-не пойми, чем. В руке – сложенные веером несколько брошюрок, похожих на ту, что я видел на писательской кухне. У ног… бесформенный серый мешок.

Тот самый? Возвращался он за ним, что ли? Или у него таких тысячи? «Там, на крыше…»

К мешку прислонен картонный лист с рекламной надписью: «Каждая покупка – 10 рублей. Плюс календарик в подарок». Явно не сам писал, грамотей, попросил кого-то.

– Окружаем, – принимаю руководство. – Я зайду сзади.

Прохожу будто бы в задумчивости, минуя субъекта. Останавливаюсь чуть позади и подаю Игнату знак. Действуй!

И Игнат действует.

Четким шагом с каменным лицом он подходит вплотную к распространителю, сует руку во внутренний карман куртки и застывает на мгновение. Будь на его месте Пашка, я предположил бы, что в этот момент он раздумывает, чего бы такого выхватить, чтоб вышло эффектнее – «корочки» удостоверения или сразу пистолет? Игнат достает календарь-закладку, резким движением подносит к лицу субъекта и цедит с холодной угрозой в голосе:

– Это ваше?

«Умница! – хвалю про себя. – Обычная полоска бумаги – но как подано! Эффектней некуда».

Тип вздрагивает и первые несколько секунд не может ничего сказать. С перекошенной физиономией поворачивается ко мне – я расправляю плечи, надежно перегораживая узкий проход, – снова к Игнату и начинает лепетать:

– Не нравиться? Плохо? Могу поменяться… Нэээ… Без «ся». Смотрите!

Тип с готовностью развязывает тесемки мешка, Игнат машинально подается вперед, чуть склоняясь над распахнутой горловиной…

Я ничего не успеваю сообразить, писатель, на мой взгляд, не успевает даже удивиться, когда пыльный мешок вдруг оказывается у него на голове. Субъект толкает нас одновременно, меня – задней частью корпуса, а Игната – обеими руками в грудь. И если мне удается устоять на ногах, то лишенный зрения писатель, размашистыми движениями цепляясь за воздух, делает несколько шагов назад и налетает спиной на продавщицу учебных принадлежностей, тщетно пытающуюся загородить своим худым телом разложенный на клеенке товар.

Автор непроданного пока бестселлера оставляет свой автограф, похожий на след от ботинка, на обложке школьной «прописи». Хрустят шариковые ручки под ногами работника пера. Катится по проходу свалившийся с подставки дешевый глобус. А из перевернутого мешка к ногам писателя радужными снежинками сыпятся календарики и закладки.

Подозрительный тип тем временем нагло пытается смыться. Наклонившись вперед, так что голова его намного опережает ноги, он бежит по проходу, догоняет катящийся глобус и перепрыгивает через него.

Бросаюсь следом. Последние пару часов быстрый бег – мое естественное состояние. Ну что, как любит повторять Маришка, старость против опыта? Хотя, если разобраться, я и старше-то ее всего на полгода…

В груди теплом разливается эйфория. Все просто и ясно. Если враг бежит, следовательно, он… враг! Нормальный, живой враг, которого нужно догнать, обездвижить, по желанию набить морду. А не какая-нибудь мистическая сущность, не загадочная ожесточенная субстанция, не внутренние голоса и в то же время не глас небес… Иными словами, с ним приятно иметь дело.

В прыжке я умудряюсь удачно отфутболить глобус его хозяйке: аккуратный удар пяточкой куда-то в акваторию Атлантики – и слегка испачканная игрушка откатывается к ее ногам. Усталое лицо продавщицы выражает нерешительность: начать орать сейчас или подождать, пока мы отбежим на безопасное расстояние?

Выбегая из зала в соседний, слышу краем уха, как освободившийся от мешка Игнат пытается откашляться и извиниться одновременно.

– Стоять! – ору во весь голос, возбуждаясь от погони. – Эй, впереди, задержите кто-нибудь!

И книжники охотно отвлекаются от сборов и преграждают дорогу убегающему субъекту. Понятное дело, украл что-нибудь. Сегодня у тебя, завтра, глядишь, у меня. Вот гад, а!.. Опять же, хоть какое-никакое, а развлечение.

Спасаясь от их цепких рук, субъект уходит вправо, на безлюдную лестницу, и вверх, перепрыгивая через две ступеньки и негромко всхлипывая при каждом прыжке.

Здесь я и настигаю его, неотвратимый, как кара небесная. Хватаю за грудки брезгливо вытянутыми руками, притискиваю к стенке, так что голова субъекта затылком несильно ударяется об угол фанерной таблички с объявлением: «НЕ КУРИТЬ И СУМКИ НЕ СТАВИТЬ!» Тип охает, щеки его начинают противно дрожать.