Семь гвоздей с золотыми шляпками

Стажеры мне достались забавные: братья-близнецы, внешне типичные южане, неотличимые друг от друга абсолютно, невысокие и подвижные, как ртуть. Страшно представить себе, каково приходилось их матери, когда они начинали хулиганить! Поскольку отличить одного от другого все равно было невозможно — не ставить же на них магическую метку! — я стала называть их Правый и Левый.

Правый протянул руку и нажал на кнопку звонка. Несколько секунд ничего не происходило, и он уже собрался было позвонить заново, но в доме, наконец, раздались неторопливые шаги, и дверь открылась. Седой мужчина, стоящий на пороге, оглядел нас внимательным взглядом поверх очков и спросил:

— Вам назначено?

— Нет, — ответила я и протянула визитную карточку. — Но мне хотелось бы встретиться с мэтром Брюневалем. Меня направила к вам мать Филиппа.

— Хм, — сказал он, пожевав губами и оглядев карточку с некоторым сомнением. — Служба магической безопасности? У меня, вроде бы, все в порядке было… Ну, хорошо, проходите!

Мы прошли следом за седовласым по длинному коридору с закрытыми дверями. Остановившись возле самой дальней из них, он распахнул ее и жестом пригласил меня войти, предупредив:

— У меня встреча через двадцать минут, постарайтесь уложиться.

— Попробую, — я кивком оставила Правого и Левого в коридоре и прошла в кабинет.

Мужчина, открывавший нам двери, сел за письменный стол, положил перед собой мою визитку и провел над ней ладонью, считывая магические печати.

— Итак, госпожа Редфилд, чем я могу быть вам полезен? Жак Брюневаль, к вашим услугам.

Он достал из ящика стола свою визитку и протянул мне; да, теперь можно было не сомневаться, что передо мной действительно тот самый, нужный мне нотариус. Я положила перед ним копию списка матери Филиппы.

— Скажите, мэтр Брюневаль, эти люди были вашими клиентами?

— Да, — ответил он, внимательно перечитав недлинный список. — В основном с ними имел дело мой помощник, но все завещательные распоряжения заверял и хранил я.

— А ваш помощник?..

— Ренар, Огюст Ренар. Он уволился пару недель назад и уехал из города. Сказал, что ему здесь скучно.

На последней фразе в голосе нотариуса мне послышалось неодобрение.

— Мэтр Брюневаль, у нас есть подозрение, что один из этих людей, — я кивнула на список, — незадолго до своей смерти нашел у себя в доме нечто ценное, и информация об этой находке попала к вашему бывшему помощнику.

— Именно в доме?

— Не знаю. Может быть, не в доме, а в каком-то хранилище. К сожалению, мы располагаем только отрывочной информацией…

— Ренара, надо полагать, расспросить уже невозможно…

Это не было вопросом, поэтому отвечать я не стала. Нотариус пожевал губами, потом сказал:

— Знаете, я живу в Блоне всю жизнь. И вот эти люди, — он обвел рукой четыре имени на листе бумаги, — больше ста лет были моими клиентами. А до них их родители были клиентами моего отца. Если я про них чего-то не знаю, то этого и знать никому не надо.

Он замолчал, выжидательно глядя на меня яркими, молодыми серыми глазами.

— Понимаю, — согласилась я терпеливо. — Всего рассказать не могу, но часть истории вы услышите.

— Тогда так… Сейчас придет мой клиент, это часа на полтора. Потом я могу оставить здесь своего партнера Юрфо, мы с вами сядем за чашкой кофе, и поделимся информацией. А пока вы можете посидеть в моей библиотеке и почитать дела по этим клиентам. Ордера требовать не буду, про неразглашение сведений вы и сами все знаете.

Библиотека была впечатляющая. Я вообще питаю большую слабость к книгам, их запаху, шелесту страниц, тяжести каждого тома. Конечно, тематика тут была специфическая, и две трети полок были заняты юридическими справочниками, томами законов и толкований, сводами королевских указов и томами судебных решений. Остальные полки были в равной мере отведены под магическую литературу, детективы и книги по садоводству.

Да, вот чем еще полезны личные библиотеки: поглядишь на корешки, и понимаешь, что хозяина интересует на самом деле. Я выглянула в окно: сад был действительно хорош. Золотые листья с плодовых деревьев пока не облетели, на двух яблонях еще висели яблоки. Интересно, какой-то особый поздний сорт? Надо будет спросить…

За спиной у меня деликатно откашлялся один из близнецов. Не поворачиваясь, я сказала:

— Папки Жильбер и Анвуазен-Латур. Берете каждый по делу и читаете внимательно, отмечая, прежде всего, необычности. Ну, например, если дорогой покойник оставил приюту для бездомных часть состояния — это нормально, а вот если завещал коллекцию артефактов тому, кто ее первый найдет, это уже сигнал.

Еще полюбовавшись золотом яблонь, алыми листьями виноградных лоз и поздними сиреневыми крокусами, я села за стол и положила перед собой две папки, дела мадам Кронгауз и мадемуазель Прюно.