Семь или восемь смертей Стеллы Фортуны

Накануне январского дня, о котором идет речь, снегопад был особенно силен. К утру все растаяло, белые хлопья превратились в жидкую грязь. Ассунта, как нарочно, с вечера не сняла белье. Она выскочила во двор с рассветом и добрую половину промозглого утра провела, развешивая вещи в комнате над очагом. Но погода разгулялась, и Ассунта потащила белье во двор, где веревка была натянута над дорожкой, прикрепленная к крыше свинарника.

Стелла и Четтина наблюдали за матерью из дверного проема, причем Стелла загораживала этот проем ногой, чтобы не шмыгнул во двор маленький Джузеппе. За лето Стелла вытянулась, утратила младенческую пухлость. Ассунта с удовольствием отмечала, что бедра у старшенькой будут широкие и упругие, ноги – длинные и сильные, а волосы иссиня-черные, круто вьющиеся, – как у Антонио. Четырехлетняя Четтина едва доставала Стелле до груди. Стелла привычно обнимала сестру за плечи. Обе девочки давно отвлеклись от белья и глядели теперь вниз. Ассунта увидела, что по крутой улочке, пыхтя, поднимается ее золовка Виолетта. Ясно: сейчас начнет на жизнь жаловаться, сплетничать и советы непрошеные давать о воспитании детей. Все как всегда. Ассунта помрачнела, однако крикнула старшей дочери:

– Стелла, давай-ка, пригласи тетю Виолетту в дом, пока я тут занята.

Виолетта, низенькая, крепко сбитая, отдувалась на подступах к дому. В руках у нее был какой-то сверток.

– Стелла, ну же! Кому я говорю! – повторила Ассунта.

Дочь поджала пухлые губки. Неприязнь тетки и племянницы была взаимной. Совсем недавно они повздорили. Началось все с наставления Виолетты: дескать, Стелле надо уважительнее разговаривать со старшими. Стелла огрызнулась: не станет она уважать тех, кто ей не по нраву, – а именно тетю Виолетту. Недолго думая, Виолетта отвесила племяннице пощечину. Стелла не заплакала (она никогда не плакала), а заявила:

– Вот поэтому я вас и не люблю, тетя. Вы злюка.

И демонстративно ушла из дому. Отсутствовала, пока Виолетта не убралась восвояси.

Ассунта сроду не видала, чтобы дети так себя вели. Стелле еще и шести лет не исполнилось. Розина, присутствовавшая при этой сцене, смеялась до слез.

– Ничего смешного! – накуксилась Виолетта. – Дерзкая девчонка! Необходимо принять меры, иначе в будущем с ней хлопот не оберешься. Ассунта слишком мягкосердечна, но должен же кто-то приструнить ее дочь.

– Стелла не из таковских, которых приструнивают, – возразила Розина, утирая слезы. – Упрямой уродилась ласточка моя.

И вот теперь Виолетта стояла, склонив голову набок, – ждала от Стеллы извинений. Стелла встретила ее взгляд и усмехнулась.

Ассунта не оставляла надежды на примирение дочери и золовки.

– Не дуйся, Стелла. Скажи: добро пожаловать, Zia.

– Добро пожаловать, Zia, – повторила Четтина, всегда готовая услужить. Стелла ограничилась тем, что отступила, дав тетке дорогу.

К тому времени как Ассунта разобралась с бельем и вошла в кухню, Виолетта успела развязать свой сверток. В нем оказались четыре ковриги; Виолетта резала их на крупные ломти. Нож, кстати, без спросу взяла.

– Хлеб вот заплесневел, – объяснила Виолетта. – Я подумала, свиньям твоим сгодится.

Ассунта подхватила с полу маленького Джузеппе, который до сих пор бегал без штанов. Отметила, что попка у ребенка ледяная.

– Много благодарны тебе, Виолетта, – произнесла Ассунта.

Золовка пожала плечами.

– Пустяки, Ассунта. Я всегда рада чем-нибудь пожертвовать мужниной родне.

Ага, вот он, попрек. Чтобы гостинец, даже предназначенный свиньям, больше ценили.

– Какая ты добрая, Виолетта.

Ассунта поднесла поближе маленького Джузеппе.

– Ну-ка, сынок, поцелуй тетю Виолетту.

Мальчик повиновался, да еще и с улыбочкой.

– Вот молодец, – похвалила Ассунта. Джузеппе еще почти не говорил, но уже был самым послушным, самым дружелюбным из детей. Ассунта спустила его на пол. – А теперь беги, надень штанишки.

Виолетта отерла руки о собственную юбку.

– Ну что, побалуете поросяток хлебцем? – обратилась она к девочкам, протягивая каждой по два ломтя – так, чтобы вероятный отказ сделался бы оскорбительным для щедрой дарительницы.

– Нам пойти покормить поросят? – уточнила Стелла у Ассунты. Подтекст вопроса был ясен: я лично пойду, только если ты велишь, мама.

Ассунта еле сдержала смешок. Что за дочка у нее уродилась! Маленькая язва! Не в каждой кумушке столько яду, сколько в этом глазастике с упрямым подбородком!

– Да, идите, милые, и поскорее возвращайтесь. Обедать будем.

Ни малейшего резона не было волноваться о девочках, шагнувших за порог, под яркий солнечный свет, в глянцевую слякоть.