Семь камней радуги

Рамир посмотрел на тяжелый мешок. Он не знал, хватит ли у него сил, чтобы поднять его, а тем более куда-то отнести. Но Лаус, в случае неповиновения, прогнал бы его от ямы, а дома ждала мать, которая жестоко избила бы его, явись он домой без угля.

– Что-то ваш помощник слишком худ, - недовольно проговорила старуха, оценивающе поглядывая на Рамира.

Тот молча взвалил мешок на плечо, и, шатаясь от тяжести, пошел вперед. Старуха расплатилась и пошла сзади, скрипучим голосом командуя:

– Теперь направо, налево, сворачивай в переулок. Да что же ты шатаешься, негодный мальчишка? Иди быстрее, я тороплюсь.

Наконец, они пришли. Рамир затащил мешок на крыльцо крепкого добротного дома, и остановился в ожидании следующих указаний.

– Ты можешь идти, - сказала старуха, - Не думаешь ли ты, что я пущу тебя в дом? Мой сын сам занесет уголь, когда вернется.

Рамир поплелся обратно к угольной яме. Ныла спина, мучительно тянуло внизу живота. От боли он даже на время забыл о голоде. Лаус встретил его неласково:

– Неужели дотащил? А я думал, ты сдохнешь от тяжести. Этот мешок был вдвое больше тебя!

Недовольно ворча, он зачерпнул из ямы лопату самого мелкого угля и высыпал его в мешок, подставленный Рамиром.

– А теперь иди отсюда! Меня воротит от твоей рожи! Сглазишь еще!

Мальчик потащил мешок домой. Мать, успевшая выпить пива, принесенного новым гостем, заметно подобрела и даже не замахнулась на него, только сказала:

– Что так долго, недоносок? Весь дом выстудился, пока тебя ждали.

Рамир затопил дряхлую печь, и сел около ее дверцы, зябко протягивая руки к огню и размышляя, где бы взять еды. В доме ничего не было. Мать, зарабатывавшая своим телом, большую часть денег пропивала, а когда в доме случалась еда, кормила двух старших детей, в которых видела свою опору в старости. Рамиру же доставались лишь объедки и попреки:

– И в кого ты такой урод? Знала бы, от кого тебя родила - нашла бы его и плюнула в рожу! Старшие - дети как дети, а ты? Борг через пару лет сможет работать помощником кузнеца, или грузить на пристани товары для купцов. Эола вообще красавица, через год в доме тетушки Фильды ей цены не будет! Все самые богатые кавалеры будут платить за ночь с ней большие деньги! А ты на что нужен?

Рамир никогда не возражал матери. Во-первых, у нее была тяжелая рука, во-вторых, сказать ему было нечего. Действительно, он уродился на свет маленьким и кривобоким. Его шея тоже от рождения была искривлена и наклонена к плечу, отчего казалось, что он все время к чему-то прислушивается. Лицо мальчика было изуродовано огромным красным родимым пятном, закрывавшим всю правую щеку, нос и половину подбородка. Оно выглядело как ожог, и стягивало кожу лица в отталкивающую гримасу. К тому же Рамир был носат, лопоух, а его густые черные волосы, никогда не знавшие ножниц и мыла, свисали по обеим сторонам плеч слипшимися сосульками.

– Чего сидишь, недоумок? Пошел вон, ты пугаешь моего гостя! - завопила мать.

Двенадцатилетняя Эола захихикала, прикрывая рукой смазливое личико. Она прекрасно знала, какая участь ее ждет, и была этим довольна. Всякий раз Эола с интересом наблюдала за игрищами матери, считая, что это поможет ей в будущем.

Рамир встал, все еще ощущая боль в спине, вышел из лачуги и направился в сторону Большого базара. Он шел по рядам, один вид которых вызывал у него голодные спазмы в животе. Во фруктовом ряду громоздились пирамиды яблок - зеленых, румяных, желтых; груш - округлых и маленьких, длинных и узких, как капли, и горы других, незнакомых Рамиру, плодов. В мясном ряду на крюках висели туши поросят и огромные куски говядины, далее продавались ощипанные куры, утки и гуси, затем - различные колбасы, копченые окорока, и прочая мясная снедь.

Дальше Рамир не пошел. Он воровато огляделся по сторонам, ожидая, когда кто-нибудь из торговцев отвлечется на покупателя и перестанет следить за прилавком. Вот к толстому колбаснику подошла молодая пара и выбрала ароматный копченый окорок. Затем женщина начала увлеченно торговаться с толстяком. Муж поддерживал ее, стараясь сбить цену. Рамир быстро подскочил к прилавку, стянул с его края кусок жирной колбасы и изо всех ног припустил к выходу.

– Опять ты, маленький ублюдок! Чтоб ты сдох, бесполезная скотина! - заорал колбасник.

Вслед Рамиру полетел булыжник, больно ударивший его между лопаток. Но мальчик не выпустил свою добычу: давясь, он жевал колбасу на бегу, чтобы никто не успел ее отобрать. Наконец, он забежал в узкий безлюдный проулок и сел, прислонившись спиной к холодной стене старого дома. К нему, униженно поджав хвост, подошла бездомная собачонка, надеясь выклянчить кусочек еды. Рамир пнул собаку, радуясь тому, что он тоже может сделать кому-то больно.

Он дожевал колбасу, немного передохнул и встал. Сейчас ему предстояло самое интересное, то, ради чего он жил, терпел холод, голод и бесконечные унижения.