Семь камней

– Я решил все записать. На всякий случай, если мне не суждено дожить до суда. – Он сообщил это будничным голосом и, увидев встревоженное лицо Грея, слабо улыбнулся. – Не огорчайся, Джон. Я всегда знал, что не доживу до старости. Это… – Он поднял исхудалую правую руку, и слишком свободный манжет рубашки упал до локтя. – Это еще не все мои беды. – Он похлопал себя по груди левой рукой. – Несколько докторов говорили мне про какой-то серьезный дефект в сердце. Толком я не знаю, может, у меня их два, – внезапно усмехнулся он своей очаровательной улыбкой, которую так помнил Грей, – или только половина одного сердца, или что там еще. Так было всегда. Я просто иногда падал в обморок, но теперь все стало хуже. Иногда я чувствую, что сердце перестает биться и просто трепещет в груди, все вокруг темнеет, мне не хватает воздуха. Впрочем, потом оно всегда начинало биться вновь – но рано или поздно этого не случится.

Грей впился глазами в руку Чарли; карликовая кисть примостилась возле большой подруги, и казалось, будто на ладони лежал странный цветок. Пока Грей смотрел, обе руки медленно раскрылись, и пальцы начали шевелиться в странной и прекрасной синхронии.

– Ладно, – спокойно сказал Грей. – Расскажи мне все по порядку.

Неспособность подавить бунт – редкое обвинение; его трудно доказать и, значит, маловероятно сделать основанием для военно-полевого суда, если только там не присутствовали какие-либо другие факторы. А они в данном случае несомненно имелись.

– Ты ведь знаешь Сайверли? – спросил Керратерс, перекладывая бумаги к себе на колени.

– Совсем не знаю. Догадываюсь, что он ублюдок. – Грей показал на бумаги: – Но только какой ублюдок?

– Нечистый на руку. – Керратерс выровнял бумаги, не поднимая глаз, и тщательно поправил края. – То, что ты прочел, – это не Сайверли. Это была директива генерала Вулфа. Не знаю, то ли чтобы лишить крепость провизии в надежде, что они умрут там с голода, то ли чтобы вынудить Монкальма послать солдат для защиты населения, и там уж Вулф доберется до них – возможно, то и другое. Но генерал намеренно хотел терроризировать население на обоих берегах реки. Нет, мы делали это по приказу генерала. – Лицо Чарли слегка дернулось; он внезапно поднял глаза на Грея: – Джон, ты помнишь Шотландское нагорье?

– Ты сам знаешь, что помню. – Такое никогда не забудет никто из тех, кто участвовал в подавлении герцогом Камберлендом Якобитского восстания в Шотландии. Грей видел много шотландских деревень, таких же разоренных, как Больё, о которой писал Чарли.

Керратерс тяжело вздохнул.

– Да, вот так. Беда была в том, что Сайверли решил присвоить все награбленное, что мы привозили из деревень, под предлогом, что его надо продавать, а выручку распределять среди войск.

– Что? – Это противоречило армейским традициям, где любой солдат имел право на добычу, попавшую в его руки. – Кем он себя вообразил, адмиралом? – Военные моряки действительно делили добычу между всей командой – но море – это море; там моряки действовали скорее как отдельные группы, а не как армия, и там были специально созданы адмиралтейские суды, чтобы разбирать конфликты при продаже захваченных у противника кораблей.

Керратерс лишь рассмеялся.

– У него брат командор. Возможно, у него он и позаимствовал эту идею. В любом случае, – добавил он, хмурясь, – он так и не стал раздавать выручку. Хуже того, он начал задерживать солдатам денежное довольствие. Платил все позже и позже, удерживал жалованье при малейших проступках, заявлял, что деньги еще не привезли, – хотя многие солдаты видели собственными глазами, как их выгружали из кареты. Все это так – но солдат до поры до времени все-таки нормально кормили и снаряжали. Но со временем Сайверли зашел слишком далеко.

Этот подлец начал красть интендантские средства, он забирал часть провианта и продавал частным порядком.

– У меня были подозрения на этот счет, – объяснил Керратерс, – но не хватало доказательств. Я начал следить за ним – и он это знал, поэтому стал осторожнее. Но не мог устоять, когда к нам поступили ружья.

В армию прислали дюжину новеньких ружей, которые намного превосходили обычные мушкеты «Браун Бесс» и были большой редкостью.

– Полагаю, что их прислали нам по какой-то канцелярской ошибке. У нас не было стрелков и не было, в общем-то, острой необходимости в таком оружии. Вероятно, поэтому Сайверли и решил, что может их потихоньку украсть. Но не получилось. Два солдата выгружали ящик и, удивившись его тяжести, вскрыли. Поползли восторженные слухи – но восторг сменился недовольством, когда вместо новых ружей им раздали изношенные мушкеты. Пошли разговоры – уже сердитые.

Их подогрел бочонок рома, который мы конфисковали в таверне в Леви, – сказал со вздохом Керратерс. – Солдаты пили всю ночь – был январь, а в январе ночи чертовски длинные, – а потом решили пойти искать ружья. И нашли – под полом в квартире у Сайверли.

– Где же был сам Сайверли?