Семь храмов

— Этот пояс верности, — произнес он тихо, — столь же фальшив, как маска, носимая Розетой. Ее тайна вовсе не загадочна, она прозаична и… ужасна. — Он подошел к железке, взял ее в руки и погладил. — Это подделка, плод похотливых фантазий восемнадцатого века. Средневековье не было столь ужасным, как принято считать. Таким хотели его видеть просветители, и наши историки тупо подхватили их ложь. Эту вещичку я купил у одного английского антиквара, ему продал ее какой-то коллекционер, узнавший, что это шутка, а не орудие пытки тринадцатого века. Таких подделок существует множество. К ним относится, например, железная дева из Нюрнберга; потоки крови ее возлюбленных никогда не изливались из ее туловища, ремесленники соорудили эту пустышку на заказ около 1830 года.

— Так зачем же Розета надела это на себя?

— Из-за вас. Вы неопытны в отношениях с женщинами, иначе бы вы знали, что застать женщину врасплох можно только тогда, когда она сама этого захочет.

— Так она догадывалась, что я забреду в ее ванную комнату?

— Рано или поздно это должно было случиться. Она хотела продемонстрировать вам свою неприступность и одновременно пробудить в вас желание.

— Господи, но зачем?

— Ради интересов братства. Не забывайте, это именно она распознала в вас удивительный талант. Вы подвернулись ей как раз вовремя. Поначалу у нее было совсем другое задание: подкупить начальника полиции, заставить его работать на нас. Но вы — куда более редкостный трофей. Олеярж — надежный бульдог, но у него нет и капли вашего таланта. Он очень старается, он напрягает все свои силы, но цель ускользает от него все дальше и дальше. Если он и впрямь начнет настигать нас, мы сумеем его остановить. Его легко шантажировать, вы раскусили его, вы поняли, что из ушей у него вытекает его нечистая совесть. Вот только с Барнабашем вы ошиблись — о начальнике полиции он не знал ровным счетом ничего. Я знаю куда больше. Стоило лишь намекнуть — и Олеярж стал моим. Или вы думаете, что в ином случае он предоставил бы вас в наше распоряжение? Да он превратил бы вас в патрульного, что до самой пенсии обходит один и тот же квартал. И не видать бы вам повышения как своих ушей.

— А Розета? Почему она работает на вас?

— Если вас интересует причина, по которой Розета вступила в братство Тела Господня, то вот она: Розета — не настоящая женщина.

— Что за ерунда?!

— Да, это, безусловно, особа женского пола, и необычайно привлекательная особа, но она не может зачать ребенка — ее лоно в жутких шрамах. Когда она была еще несовершеннолетней, ей пришлось подвергнуться опасной операции.

Раздался какой-то грохот. Это Прунслик сбросил на пол вазу с гвоздиками: лицо коротышки стало белее стены, на глаза навернулись огромные слезы. Рыцарь поднял брови и продолжал:

— Пострадавших было много, ей еще повезло, даст Бог, она доживет до преклонного возраста. Об этой истории всего каких-то двенадцать лет назад говорила вся Прага — типичный секрет полишинеля. Когда-то Розета жила с матерью в Голешовицах. Потом — из-за строительства метро — им пришлось переехать, а квартиру они получили в новом районе Опатов. В доме смерти. Там тогда как раз проводился небольшой архитектурный эксперимент.

— Погодите, я знаю, о чем вы! Так она оказалась одной из жертв новой противопожарной технологии?

Гмюнд молча кивнул, и на пол полетела очередная ваза — на этот раз с розами. Вода мгновенно впиталась в ковер, а осколки застряли в его нежном ворсе. Прунслик покосился в сторону тюльпанов, до которых он тоже мог дотянуться, и снова занес руку. Я невольно съежился, но он лишь вытащил из вазы один тюльпан и, закрыв глаза, понюхал его. А потом молниеносно откусил цветочную головку и не жуя проглотил ее.

— Как я уже сказал, — продолжал Гмюнд, — Розета подверглась операции по удалению злокачественной опухоли на матке и выжила. Однако ее душа занемогла. В гимназии девушка была отличницей, всю свою молодую энергию она направила на сдачу выпускных экзаменов и на удачное прохождение собеседования в университет. Она мечтала стать переводчицей. Экзамены-то она выдержала, на факультет ее приняли, но… она сломалась. Постоперационный синдром, поначалу скрытый, потом более чем явный. Длительная реабилитация. Самое страшное отступило, но с тех пор Розета страдает булимией. Поступая в полицию, она это утаила.

— Печальная история.

— Вы знали о ней?

— Откуда? Я только удивлялся, как быстро она то прибавляет в весе, то худеет.

— Одно состояние сменяется другим совершенно внезапно, и это очень изматывает.

— Но где же она? Я хочу повидать ее. Побыть с ней наедине.

— Тут мы вам поможем. Правда, Раймонд? — Он взглянул на часы. — Как, по-вашему, не пора ли нам отвести Кветослава к его таинственной красавице?

— Погодите, — сказал я окрепшим голосом, — объясните мне вот еще что: это вы убили Пенделманову?