Семь кило баксов

– С ними вообще проблемы, – вздохнул Галиев. – Там владельца убили. И я просто не представляю, кому предъявлять претензии.

– Фирме, – подсказал Маркелов.

– Нереально. Там все развалено. Фирмы как таковой нет.

– Вы пытались получить долг с фирмы «Транзит»? – спросил Маркелов, и тут его собеседник обнаружил, что это не просто дежурный вопрос, а вопрос, который заносится в протокол.

– Меня не могла не волновать судьба моих денег, – удесятерил меру осторожности Галиев.

– Да или нет?

– Да, – был вынужден выбрать конкретный ответ Галиев.

Маркелов записал.

– Что вы предпринимали для того, чтобы «Транзит» вернул деньги?

– Ну, – замялся Галиев, который явно чувствовал себя не в своей тарелке. – Напоминали им о долге, допустим.

– «Допустим»? – даже не попытался занести в протокол эту ахинею Маркелов. – Каким образом вы им напоминали?

Он знал, о чем спрашивал. В офисе звонаревской фирмы не было обнаружено ни одного письма с напоминанием о долге. Ну не посылал писем Галиев. Не принято так в нашем бизнесе. Особенно если надеешься заполучить в конце концов свои деньги не по суду, а каким-то иным способом.

Галиев вытер пот со лба.

– Звонил.

– Кому? – не давал ему опомниться Маркелов.

– Директору.

– Как фамилия директора?

– Звонарев.

– Итак, пишем, – сообщил Маркелов. – «Я лично…» Лично звонили, я правильно вас понял?

– Лично, да.

– «Я лично звонил директору фирмы «Транзит» Звонареву…» На работу или домой?

– На работу.

– «…на работу», – завершил фразу Маркелов.

Галиев уже очень плохо выглядел. Так бывает с людьми, которые до последнего надеются, что все обойдется, что страхи их беспочвенны и то, чего они боятся, скрыто так глубоко и надежно, что постороннему человеку и не добраться никогда. Лично для него все, что было связано со Звонаревым, оставалось почти что запретным. Об этом нельзя было не то что говорить, но даже и думать, и вдруг собеседник вот так, запросто, заговорил о Звонареве, а все другое, как обнаружил Галиев, отодвигалось в сторону – неуплаченные налоги, бухгалтерские документы, хронические должники, – и он с ужасом, который его попросту деморализовал, понял, что не в уплате налогов дело, совсем не за этим Маркелов к нему пришел.

– Сколько раз вы звонили Звонареву на работу?

– Я не помню.

– Вспоминайте!

– Может, три. Или четыре раза.

– Когда?

– Примерно раз в две недели, – сказал Галиев, стараясь не ошибиться, не завязнуть.

Не знал еще, что уже ошибся. Его звонки в звонаревский офис не фиксировались. Но Маркелов лживый ответ собеседника демонстративно занес в протокол.

– Что вам говорил Звонарев?

– Ну что обычно говорят? Обещал вернуть деньги.

– К какому сроку?

– Сроки мы не обговаривали.

– С кем еще в фирме Звонарева вы общались?

– Ни с кем, – с готовностью сообщил Галиев.

– Так и запишем, – хмуро сказал Маркелов.

Записал и свой вопрос, и ответ собеседника.

– А вам из людей Звонарева кто-нибудь звонил?

– Нет, а зачем? – ответил Галиев и даже смог вопросительно улыбнуться, хотя ему уже явно было не до улыбок, так он растерялся от столь для него неприятного поворота в их беседе.

– Так и запишем, – зафиксировал ложь собеседника Маркелов. – А кого вы знаете в фирме «Транзит», кроме самого Звонарева, естественно?

– Никого.

– Неужели? – прищурился Маркелов.

Под этим взглядом Галиев готов был умереть.

– Я не совсем понимаю, – пробормотал он. – Какое отношение…

– Вам фамилия Червяков известна?

– Нет!

– Я сейчас запишу ваши слова в протокол, – недобро посулил Маркелов. – Итак, повторяю вопрос: вам фамилия Червяков известна?

– Нет!

– Тогда я пишу, – нисколько не расстроился Маркелов.

И действительно записал.

– Я не знаю никакого Червякова! – сорвался Галиев. – Я вообще не понимаю, к чему весь этот разговор!

– Это не разговор, – с доброжелательностью инквизитора поправил собеседника Маркелов. – Это допрос. Вы ведь уже поняли, что мы не про налоги сегодня с вами речь ведем? И напрасно вы провалы памяти демонстрируете. Потому что память я вам буду возвращать, даже если вы очень станете упираться… Я за эти дни, что вы в изоляторе провели, очень много интересного разузнал. Так что с памятью у вас, вы уж мне поверьте, все будет в ажуре. Хотите, я вам только часть своих лекарственных средств предъявлю? Ну, например, показания вашего секретаря, славной девушки Танечки, которая по вашей просьбе несколько раз соединяла вас с Червяковым Борисом Евгеньевичем, то есть с человеком, о существовании которого вы подзабыли…

Галиев ткнулся лицом в ладони и с безысходностью приговоренного выматерился в адрес своей чрезмерно словоохотливой секретарши. Ругательство было такое злое и забористое, что бедная девица, наверное, хлопнулась бы в обморок, доведись ей здесь сейчас присутствовать.