Читаем Семь кило баксов полностью

Семь кило баксов

– Ну разве я такое говорила? – забеспокоилась женщина. – Но неприятности обеспечены, вы ведь понимаете. В бизнесе люди серьезные, обид не прощают. Поэтому Звонарев вел себя осторожно. Говорил кредиторам, что работает над проблемой, что деньги вернет, но надо подождать.

– А существовала какая-то очередность? Кому долги отдавать в первую очередь, кому – во вторую.

– Да.

– На чем эта очередность основывалась?

– Я не знаю. Звонарев единолично принимал решения. Просто говорил мне, если вдруг появлялись какие-то деньги: «Перечислите их туда-то». Я выполняла. Но что там были за деньги? Мелочь, слезы, а не деньги. Такими темпами мы не расплатились бы никогда.

– Так что надежд у кредиторов не было?

– Были, наверное. Что им еще оставалось делать? Только надеяться. Хотя вот в последнее время…

– А что там было в последнее время? – насторожился Маркелов.

– Жизнь остановилась, – невесело улыбнулась Галина Петровна. – Работы не было совсем. Торговать нечем, машины поставлены на прикол, а если работы нет, то и прибыли нет, а без прибыли какой же возврат долгов? А уж когда Звонарев объявил о том, что мы машины продаем… Тут всем стало ясно, что нам конец. Звонаревский заместитель, Борис Евгеньевич, это тот, которого позже тоже убили, – он сразу же написал заявление об уходе.

– Боялся?

– Наверное. Понимал, что крах уже наступил.

– А раньше – не понимал?

– Раньше надежда оставалась. Хоть какая-то, призрачная. И вдруг он понял, что начинаются настоящие неприятности.

– Ну, наверное, не у него неприятности, а у Звонарева, – подсказал Маркелов.

– А зачем ему звонаревские неприятности?

– Да, верно.

– А как вы думаете, за что Бориса Евгеньевича убили? Ведь он был всего-навсего заместителем Звонарева.

– Этого я не знаю.

– Может быть, догадываетесь?

– Нет.

Конечно, нет. Так оно спокойнее. Мало ей неприятностей, что ли?

– Ну что же, спасибо вам, Галина Петровна.

Женщина посмотрела недоверчиво – неужели ее мучения на сегодняшний день закончились? Каждый допрос, наверное, стоил ей несколько месяцев жизни.

– Давайте я вам пропуск отмечу, – сказал Маркелов.

– Я почему-то боялась, что вы меня про сына спросите, – призналась женщина.

– А что такое с сыном?

– С ним ничего. Но вы же его допрашивали.

– Какой же это допрос? Так, побеседовали просто.

– Ох, не знаю. Я так переволновалась тогда. Еще сказала ему: «И чего ты с этим конспектом про змей к Звонареву попал? Ты ему лекцию прочитал, а тебя теперь по кабинетам затаскают».

– Не затаскают, – пообещал Маркелов. – К вашему сыну никаких претензий.

– Спасибо!

– Не за что. Это вам спасибо. Да, кстати…

Женщина уже поднялась со стула, собираясь уйти. И даже подписанный пропуск держала в руке. Вольная птица. И настороженность в ней притупилась. Вот сейчас самое время у нее спросить. Что коварный Маркелов и проделал незамедлительно.

– Я еще в тот раз, когда мы после гибели Звонарева обыскивали офис фирмы, обратил внимание на то, что его телефонные разговоры записывались. Очень примитивное было подключение. Прямо к телефонному аппарату. А запись производилась на обычный магнитофон, который был установлен в звонаревском письменном столе. С чего бы это, а?

– Я не в курсе, – ответила Галина Петровна.

Излишне нервно ответила. Маркелов это заметил. Хорошо он сделал, задав этот вопрос под занавес их беседы.

– И все-таки, – продолжал Маркелов, будто и не слышал последних слов собеседницы. – Кто был инициатором?

– Я не знаю. Может быть, сам Звонарев?

– Что же – он сам себя подслушивал?

Галина Петровна занервничала еще больше и раскраснелась, как школьница.

– Чего тут скрывать? – осведомился Маркелов почти дружески. – Вам-то что за корысть?

Она так разволновалась, что ничего не стоило ее уговорить.

– Он сам, конечно, Звонарев… То есть он придумал, а делал не он. Это Сергей Сергеич.

– Кто такой?

– Это наш начальник службы безопасности. Мне Светочка сказала, секретарша звонаревская.

– Давно магнитофон установили?