Семь корон зверя

Пожелания его определенно дошли до адресата. И был получен ответ на ожидания. «Как дела?» и «Как здоровьице?» и вообще «Как оно, ничего себе?». И предложение при неопределенном случае попить пивка. Да еще плюс извинения, что оторвали от дел. Курятников извинения принял и насчет пивка не возражал. А вскоре и случай определился. На Ирочкин собственный день рождения, в аккурат пришедшийся на июнь, на самое его начало. Стало быть, по гороскопу богине выпадали в зодиаке двуличные Близнецы, но Курятников к астрологии и ее приговорам относился скептически, в предписываемые звездами характеры не верил. Оттого к празднованию отнесся с почти юношеским энтузиазмом: выкроил из блохи кафтан. То есть «удачно» заначил копеечку с милицейского своего содержания. На настоящий подарок, понятно, Аполлинарий Игнатьевич не замахивался, не с его доходов, но на памятный пустячок средствами располагал. Презенты в виде парфюмерии отпали сразу: у богини французские флаконы имелись в количестве, достаточном для ежедневного мытья полов. А Курятников совсем не хотел, чтобы его подарок, пусть и скромных достоинств, затерялся в рутинном однообразии. После продолжительных и старательных размышлений был куплен симпатичный плюшевый щенок, рыжий и ушастый, размерами не мелкий. И сделанный не где-нибудь в Китае, а всамделишное бундесовое изделие, если, конечно, верить этикетке. Что хотел Аполлинарий Игнатьевич объявить своим подарком, он до конца не знал, но полагал ему некоторое скрытое значение, наводящее мысли на определенные параллели. Щенок, кстати, вышел удачным, обжился на расшитом шелком покрывале той самой необъятной кровати, бывал частенько треплен за уши и целован хозяйкой в пластиковый носик.

День рождения Ириши отмечали вчетвером. До этого, само собой, состоялось празднование и в фонде, с приездами осчастливленных талантов и поздравлениями от штатных единиц. Курятников, конечно, не пошел, хотя зван был. Но и сам понимал, что Ирочка приглашала только из истинно женской деликатности и недопущения обид. Не хватало ему еще щеголять милицейскими регалиями среди обормотов-циников, каких пруд пруди среди служителей муз, способных запросто унизить офицерское его, выстраданное годами достоинство ради сиюминутного красного словца.

Служитель московской адвокатуры пришел не один, а под ручку с попадьей, единственной и законной, как мимоходом выяснилось в разговоре. От этой старомодной благонадежности образ Михаила Валериановича в сознании Курятникова окончательно обрел свой коррелят в ранее данном прозвище «попович». Супруга «поповича» оказалась ничего себе, хотя на вид и совсем девчонка. Но тоже основательная и степенная. Медицинская студентка и усидчивая спортсменка, хотя и не комсомолка. Правда, иногда мелькала в ней и озорная смешливость, которой воли не давали, но и до конца не сумели подчинить. С таким мужем и неудивительно. Как говорится, с кем поведешься. Но как раз подобную сдержанность в молодых людях Курятников от всего сердца одобрял. Слишком многого он насмотрелся за годы своей беспорочной службы и не раз был свидетелем тех печальных последствий, к которым приводила юношеская невоздержанность и пылкость. Молоденькая «попадья» явно к его потенциальным клиентам не относилась.

Посидели в тот раз хорошо, от души. В «Кавказской пленнице» его Иришу, судя по всему, знали, обслуживали с особенным вниманием. Несколько раз подходил и главный распорядитель заведения, болтал с именинницей, как с давней знакомой, но корректно и на общие темы. Поднес и подарок от ресторана в виде пышного букета и бутылки шампанского умопомрачительной стоимости.

В тот раз никаких обязывающих слов сказано не было, никакие просьбы тоже не прозвучали. Повеселились и разошлись, по-приятельски и легко. И после несколько раз выбирались в компании. Курятников с Иришкой и Михаил Валерианович со своей «попадьей». Адвокат, по-видимому, и в самом деле ничего от Аполлинария Игнатьевича не хотел, но относился с почтением к его званию и сединам, одним словом, действительно пытался дружить. Курятников в расположение к себе «поповича» верил, считая, что малопьющему и малоразговорчивому, сильно женатому адвокату не так-то просто найти приятелей в своем разбитном возрастном кругу, где для приятельствования нужны совсем иные мужские достоинства.

Потому-то, когда последовала несмелая просьба, упаси Боже, не лично, а через Иришку, кое-что разузнать относительно криминального прошлого одного крупного строительного подрядчика, Курятников не смог отказать. Тем паче что Михаил Валерианович ни о каком денежном вознаграждении за услугу и не заикался и даже не передавал намекнуть. И Аполлинарий Игнатьевич, таким образом, не был должен и обязан. Да и просьба с его-то связями была пустяковая. А «попович» лишний раз доказал свою осторожность в делах – доверяй и проверяй. Вот с проверкой Курятников и помог, снисходительно и доброжелательно. Потом еще и еще. Но тоже по пустякам и без обязательств.