Семь крестов

И если столовая ничего необычного собой не представляла – обычный зал с длинными столами и скамейками, то кабинет хозяина внушал уважение. Основным атрибутом прусского пристанища шведа являлась шкура белого медведя, расстеленная мордой ко входу. Правда, изрядно потоптанная сапогами посетителей, она утратила свой первоначальный цвет, но все равно навряд ли кто-то в округе мог бы похвастаться чем-то подобным.

Стены же были сплошь увешаны заморскими трофеями: здесь находились персидские ковры и янычарские ятаганы, арагонские литавры и армянские доспехи. Полки ломились от всевозможных баночек-скляночек с разноцветными жидкостями – результатов опытов итальянских алхимиков. Диковинные кельтские балахоны с замысловатыми рунами, надетые на деревянные манекены, притягивали восхищенные взгляды визитеров.

Но самым ценным экспонатом в кабинете капитана наемников, конечно же, считалась развернутая грамота датской королевы Маргариты[18] с похвалой за добрую службу, которую Магнус заключил в рамку и выставил всем напоказ по соседству с распятием у себя на столе. Еще одним восхитительным украшением в этой пестрой и удивительно привлекательной комнате была золоченая клетка с огромным красно-зеленым попугаем, добытым, судя по слухам, где-то в Индостане или даже в Африке.

– А не маловато ли пятьдесят человек? В Богемию, герцог? – Магнус поглаживал свою роскошную шелковистую бороду. – Побьют вас чехи почем зря.

– Изобьют, как воры забулдыгу, ар-ар. – Попугай, судя по натяжному крику, не собирался оставаться в стороне.

– Так у меня за воротами еще две сотни дожидаются. – Невысокий мужчина с тоненькими усиками, в узорчатом камзоле из броката и бархатном берете, с золотыми шпорами на щегольских сапогах надевал перчатки. – Сейчас южнее пойдем – там доберем. А ваших мне очень рекомендовали соседи, отличные боевые отзывы.

– Ну как скажете, полсотни так полсотни. Туда и обратно вам месяц пути. Тридцать суток, пятьдесят человек, столько же коней, броня и оружие – итого двести пятьдесят прусских марок[19], устраивает?

– Вполне. Ульрих, пусть тащат серебро. – Герцог махнул сутулому пареньку, робко переминающемуся с ноги на ногу у входа. – Вот, Магнус. Надеюсь, ваши люди меня не подведут.

– Ну что вы, герцог. Десять моих сорок ваших превратят в требуху, будьте уверены – лучше отряда вам не найти! – Массивный стол вздрогнул от удара тяжелыми кулаками. – Будете возражать, разделают прямо здесь. Ха-ха, шутка!

Перед входом к Магнусу Пес ненадолго остановился, чтобы выпустить приезжего герцога и собраться с духом. Среди огромного количества кредиторов его дядюшки швед стоял в первой пятерке. Только сейчас Гектор вдруг осознал, в каком он тяжком положении. Несмотря на то что дядя умер, долги его продолжают жить, и по счетам придется платить ему, племяннику, как единственному наследнику.

И никого не интересует, что все его наследство – это куча обязательств и долговых расписок покойного родственника. Притом Магнус был еще не самым отъявленным скупердяем из внушительного списка людей, которым придется платить. Как с ними разбираться, Гектор не имел ни малейшего понятия, но в том, что делать это придется, он ни капли не сомневался. Свести счеты с Гзандой и скорее убежать в другие земли – иного выхода прусс пока не видел.

– Приветствую тебя, мой добрый друг Магнус, – Пес исподлобья глянул на шведа, не зная чего от него ожидать.

– Гектор! Давненько мы не встречались, приятель! – протянутая волосатая ручища немного ободрила слегка трясущегося прусса. – Какими судьбами? Надеюсь, ты с добрыми вестями? Я уж думал, плакали мои денежки, тебя же вздернуть должны были на днях. Ну, думаю, как дядька, так и племяш следом утянул в могилу мои кровные. Неужели помиловали?

– Дурачок в петле, пиши пропало! – пернатый горлопан вскинул крылья.

– Бежал, – с глубоким вздохом, стараясь не смотреть Магнусу в глаза, Гектор опустился на красивый резной стул, доставленный сюда из самого Иерусалима. – Поиски, кажется, не ведутся – думают, что нет меня здесь давно. Дело есть. Сколько тебе мой дядька был должен? Пятнадцать марок? Двадцать?

– Ты что, смеешься? Только за прошлый год сорок. И в начале этого он в Норвегию за сельдью ходил, пока не… Да, значит, так, хм, пятьдесят пять – по старой дружбе я не драл с него по три шкуры. Ровно пятьдесят пять марок этот старый пройдоха мне задолжал, – пальцы шведа барабанили по столу, что служило не самым добрым знаком. – Дядька исчез, но долги остались. Ты понимаешь, что это значит, дружище?

– Вполне. Ясно как белый день. Но и ты меня пойми, Магнус, – я же почти голый из темницы бежал, у меня ничего нету, – Пес оттянул края рубахи кончиками пальцев. – Отсиживаюсь у Бальтазара на его харчах. Дела делать открыто не могу, поймают – и тогда точно денежки твои плакали. Из Пруссии мне надо бежать, но повторяю – я пришел к тебе по делу.