Семь кругов яда

Но ведь пострадаем не только мы… Скоро появятся объявления “Бывший юкубер снимет класс для обучения!”, “Пишу сочинения на больные темы! Бывший компиздатор!”. “Играю на бутылках, на свадьбах и поминках! Могу намазать себя говном!”. Я бы предложила в качестве рекламы наш крем, но боюсь, что предпочтения будут на стороне более натурального, безопасного и коричневого. А ведь все не так плохо, если у тебя в сумке лежит пробник духов “Шинель”, потный аналог известного бренда, который можно разгрызть, как капсулу с ядом и прикинуться дохлой, рассказывая на смертном одре про натуральные компоненты и улучшенный состав.

Я выскользнула из подъезда, бросив взгляд на ясное звездное небо и прислушиваясь к гулу машин неподалеку. Желтые пятна окон, чей-то пьяный смех, доносившийся со стороны песочницы, шелест листьев и ветер с едва уловимыми ароматами ближайшей помойки – все такое привычное, знакомое. Не хотелось бы переезжать, а придется.

Магазин на углу уже был закрыт, в связи с отключением кассового аппарата за неугодное программное обеспечение, поэтому жажда приключений предложила сходить в магазин через два квартала.

Возле третьего подъезда пахло жареной рыбой, шлепали на ветру мокрые простыни и пододеяльники, мелькал огонек сигареты в черном проеме балкона, а чей-то упитанный кот истошными воплями упорно нарывался на кастрацию совместными финансовыми усилиями всех жильцов. Вдоль поребрика шуршали пакеты и прочий мусор. Зло, а зло? Неужели это тоже твои происки? Ай-я-яй! Как же так! Мне всегда казалось, что верх цинизма – отобрать у ребенка конфетку, съесть ее и выбросить фантик прямо под ноги, но работа в сфере продаж показала, что высший пилотаж при этом облизать пальцы и застонать от удовольствия, рекламируя начинку. Наше руководство такой расклад не устраивал. Они считали, что нужно при этом вложить кондитерский буклет в детские пальчики и улыбнуться, пообещав, что родители обязательно купят еще.

Свет моего карманного фонарика осветил силуэты металлических гаражей.

– Не бойтесь, я его держу! – заявил пьяный мужской голос, а я слегка занервничала, представив себе истекающего слюной бультерьера, которого выводят на прогулку, чтобы не кормить дома. Однако, вместо рычания раздалось журчание. Держи-держи, а то оторвется и убежит!

Миновав местного Пикассо, который разрисовывал угол дома, я брела по дороге, все больше погружаясь в мрачные думы. Позади меня раздался звук клаксона, заставив меня вздрогнуть и шарахнуться в сторону от приближающихся фар. Я рухнула вниз. “Люк, я твой отец!” – прохрипел Дарт Вейдер, “Люк, твою ж мать!”– испугалась я, цепляясь пальцами за металлический обод. Мои ноги висели в воздухе, сумка на плече. Я попыталась подтянуться на руках, выдавив из себя сдавленное: “Помогите!”, но мои пальцы, сведенные инстинктивной судорогой, соскальзывали. Судя по запаху и примете, меня ждут все деньги мира. “Мамочки!” – вырвался у меня сдавленный от страха стон. Ноги пытались уцепиться хоть за что-нибудь. Пальцы соскользнули, я закрыла глаза и приготовилась к увлекательному круизу по городским коммуникациям, но вместо этого падала, падала, падала, пока меня не… поймали! Открывать глаза не хотелось, поэтому я ощупывала “спасателя” рукой, не торопясь с выводами. Через секунду меня скинули на что-то твердое, заставив ойкнуть от неожиданности и выругаться от избытка чувств.

Немного придя в себя, оглядываясь по сторонам, я обалдела. Передо мной стояла делегация. Черная одежда подсказывала мне, что они вернулись с похорон, а мрачные и очень недружелюбные лица намекали на то, что они сами же их и организовали.

Огромный лысый детина со шрамом через все лицо, тощий, скрюченный носач, который не только смотрел на меня, как на говно, а еще и умудрялся при этом потирать лапки, и еще пять человек, которых я бы навряд ли добавила себе в друзья в соцсети.

Я потерла локоть и удивленно обернулась, застыв от изумления. На меня ядовито-зелеными глазами смотрел молодой мужчина с пепельными, я бы даже сказала почти седыми, волосами. Взгляд у него был заинтригованный, поскольку темная бровь удивленно поползла наверх. Его голову венчала черная корона, а сам он восседал, закинув нога на ногу на черном троне с высокой спинкой. Ничего себе!

– Здра-а-аствуйте, – услышала я голос, похожий на голос кота Матроскина, который слегка удивил меня. – Это что?

– Лиза! Очень приятно… – я еще раз посмотрела на корону, а потом решила добавить. – Царь, великий князь, всея…

Я невольно залюбовалась красивым, но очень бледным лицом, остановив взгляд на подозрительно прищуренных глазах. “Царь и великий князь” сплел пальцы, поставил локти на подлокотники черного трона, и положил голову на руки. В зале стояла гробовая тишина, еще раз намекая мне на то, что мой визит застал их врасплох за чем-то нехорошим. Кто-то напряженно сопел, пока я мысленно пыталась придумать что сказать в такой ситуации.

– Неловко получилось, – вымученно улыбнулась я, нервно глядя на недружелюбную обстановку.

– Не пережива-а-ай, – сладко мурлыкнул обладатель черной короны. – Сейчас все исправим…