Семь кругов яда (СИ)

- Вы тоже не переживайте так… Я в группе написал, что пропала… - отчитывался супруг, судя по голосу и взгляду моей маме.  – Ну сказали, что будут искать… Да я не знаю, какого она поперлась ночью! Я ей говорил, сиди дома! Нет, поперлась! Да я откуда знаю, что в голове творится у вашей Лизы? Психанула, поперлась на ночь глядя… Не ругались! С чего вы взяли? Нормально у нас все было! Я Лизу очень люблю… Забочусь о ней… Она для меня – все… 

Честно, у меня даже губы дрогнули в этот момент, когда я услышала признание, которого не слышала уже много лет. Я  - для него все! Губы задрожали сильнее… Я готова была броситься обратно, чтобы … чтобы… Я даже не знаю, ради чего, но мне сейчас хочется быть там! Там, а не здесь! В голове мелькали воспоминания о том, как мы гуляли в парке, ели мороженое, как ездили на шашлыки, как фотографировались на природе… Воспоминания застряли в горле горючим комом. Счастливые времена, словно фотографии, мелькали перед глазами, вызывая странную сдавленную улыбку умиления. 

И ничего, что у нас с ним любовь по расписанию Виктора Евгеньевича. И ничего, что в последнее время мы не спим вместе, поскольку ему лень помыться лишний раз. Но ведь были же шашлыки, когда меня носили на руках, хвастались мной, гордились, любили, кормили с ложечки. Но ведь была же моя рука в его руке, чувствовала я его губы на своей щеке, терся он об меня щетиной, смеясь над моими шутками… Это же все было… С ним. И сейчас он говорит, что любит… 

Трубка легла на стол, Виктор Евгеньевич отвечал на вопрос о международной политике. Супруг не отрывая взгляда от монитора, поперся на кухню, зевая и потягиваясь… На кухне стояли мой ноутбук, кружка…

- Как тебя лю-ю-юбят…. Убива-а-ается, бедненький… - сладенько протянул мне на ухо Эврард, обнимая меня. – Никогда не виде-е-ел, чтобы челове-е-ек так убива-а-ался! 

«Убитый муж» внезапно распахнул холодильник так, словно рассчитывал на эффект внезапности. Мало ли? Вдруг там есть деликатесы? Просто, когда он распахивает дверь, лобстеры, омары, кальмары, фуагра, ананасы, устрицы резко прячутся… Даже снежный краб успевает уползти! Вместо них остается суп, макароны и кетчуп. «Прикройте нас!», - шепчут деликатесы. Прикрывает в основном только мужественный майонез, поскольку только у него есть яйца!  В составе, правда, но ведь есть! Он – первое, что попадается под руку, когда открывается дверь! Берет удар на себя! 

Судя по расстроенному лицу супруга, он опять не успел. Фуагра в пакетике успело шустро спрятаться, чем повергло моего мужа  в состояние не стояния за родную экономику. 

В раковине возвышалась гора грязной посуды в ожидании моего пришествия. Мусор на столе тоже приманивал меня домой. Разбросанные вещи по комнате тоже ждали меня… 

- Ты посмотри-и-и, де-е-етка, как тебя жду-у-ут… - услышала я, глядя на помойку на столе. Грязные кружки собрались в отряд, который почти дошел до ручки. Ручки шкафа. 

 – Жду-у-ут кастрюльки и ведро-о-о, - мурлыкали мне на ухо знакомую мелодию, обнимая и убаюкивая меня. – Кру-у-ужки жду-у-ут  и  ве-е-еник… 

- Заткнись, - процедила я, пытаясь снова приманить те самые сладкие воспоминания о конфетно – букетном периоде, который незаметно перерос  котлетно – буфетный. 

- Жде-е-ет тебя твой дорогой, занимая де-е-ененег, - вкрадчиво закончил Эврард, обнимая еще крепче.  

- Погоди, - я насторожилась. – Откуда ты знаешь мелодию этой колыбельной? 

Меня обняли еще крепче, тихо смеясь на ухо, а потом, когда мой муж направился в туалет, щелкая выключателем, который отпал, послышалось тихое и нежное… 

- Ведь та-а-ак не бывает на свете, чтоб све-е-е-ет не горел в туале-е-ете! Я просто наблюдаю за вашим миром. Вот такой пердюмонокль. 

Я стояла, чувствуя себя потерянной. Да,я действительно потерялась. И никто не хочет меня искать… Не знаю почему, но по щекам текли слезы. 

- Зна-а-аешь, как говорят про де-е-еньги, - послышался шепот в моих волосах. – Кто-то теря-я-яет, а кто-то нахо-о-одит.

Глава десятая. Доктор кито? 

Глава десятая. Доктор кито? 

Мы идем к цели, только очень медленно. 

Со стороны кажется, что мы лежим на диване, 

но это далеко не так… 

Лучшим лекарством от обычной депрессии, для меня всегда была работа. Она всегда могла дать мне повод для еще большей депрессии, при виде которой любая другая депрессия начинала казаться легкой хандрой слабонервного ипохондрика. 

Сначала наши клиенты больше напоминали сборище унылых бомжей, которые мялись, осматриваясь по сторонам, и протягивали кровно заработанные, прикидывая, что параллельно можно вынести, кроме мозга. 

Потом, я смотрю, приоделись, стали держаться посолидней. По крайней мере, часть подсвечников удавалось сохранить до конца аудиенции. Обозы с продукцией ползли в разные города, налаженный конвейер работал, структура росла, как на дрожжах.