Семь кругов яда (СИ)

- Ну что-о-о, цвето-о-очек, будешь писать мне объясни-и-ительную? – меня взяли за подбородок. 

- Ага, к ней приложу чай, тушенку, сгущенку и пилочку для ногтей, - ядовито ответила я. – Приятно, когда директор сидит. 

- Ах ты бессо-о-овестный цвето-о-очек! – меня поймали и потащили к себе. – Сейча-а-ас объясня-я-ятся будем. Красне-е-еть, так сказа-а-ать. И извиня-я-яться… 

- Ты что? Хочешь сказать, что реально пойдем извиняться? – фыркнула я, оценивая перспективы нашего «простите пожа-а-алуйста».

Меня взяли за руку, и мы оказались в том же зале, по которому расхаживал златокудрый красавец и молча сидел, нетерпеливо  вращая больщими пальцами толстяк.

- Извини-и-ите пожа-а-алуйста, - сладко заметил Эврард, улыбаясь. – Я не хоте-е-ел, так получи-и-илось… Случа-а-айненько… Ше-е-ел, ше-е-ел, увиде-е-ел дракона. Смотрю – непобежде-е-енный, вот и пришло-о-ось. И это только до обе-е-еда. Моего. Драко-о-он тоже-е-е пообе-е-едал. Что ж вы зарпа-а-аты заде-е-ерживаете сотру-у-удникам. Дракон чуть не подави-и-ился костя-я-ями. Бе-е-едный…

Я не знаю, как другие, но где-то мысленно призывались санитары, экзорцисты и священник уже ко мне. 

- Как ты посмел вмешаться! – побагровел толстяк. – Отдавай девку по договору!

- Если бы не идио-о-оты, я был бы ни-и-ищим, - вздохнул Эврард, закатывая глаза и посылая хвалу небесам. – В догово-о-оре напи-и-и-исано, что можно тренирова-а-ать кома-а-анду. Вот я и тренирова-а-ал. Показал, как убива-а-ать драко-о-она. Тре-е-енер должен мотиви-и-ировать своим приме-е-ером. Нет, ну мы че-е-естно пытались оказа-а-ать дракону первую по-о-омощь, но он сконча-а-ался. А поскольку драко-о-он был один, некромант оказался бесси-и-илен, то мои сотру-у-удники все усво-о-оили в тео-о-ории. Они очень сожале-е-еют, что им живого драко-о-она не доста-а-алось.

Я как не очень сожалею. От слова совсем. 

- Я тут поду-у-умал, - Эврард щелкнул пальцами и в его руках, истекая кровью, появилось драконье сердце. – Можно я у ва-а-ас что-то куплю-ю-ю… Что я могу купи-и-ить на одно драко-о-онье сердце? 

По рукам Эврарда стекали струйки крови и капали на пол. 

- Фу! – возмутился толстяк, кривясь и отшатываясь. – Убери эту мерзость!  Я не переношу вида крови! 

Светловолосый заинтересовался. Ой, чувствую, что на следующего дракона пойдет один танк с криками «Где он! Вылезай и умри!» и один лыжник с криками: «Может, не надо!». 

- Прошу проще-е-ения от всего се-е-ердца, – заметил Эврард, бросая на стол драконье сердце. Брызги крови разлетелись по залу, основной массой попав на побледневшего толстяка, который затрясся мелкой дрожью, посерел и скривился, пытаясь стереть с дорогого костюма и лица всю кровную ненависть. – Серде-е-ечно благода-а-арен вам за проще-е-ение. И передаю серде-е-ечный приве-е-ет. От чи-и-истого се-е-ердца и по-о-очек… Дарить цвето-о-очек в качестве примире-е-ения не ста-а-ану. Она у меня одна-а-а. 

- А как же гарем? – усмехнулся блондин, глядя на меня, как на любимую жену.

- Да что ж тако-о-ое! Меня еще лет де-е-есять гаремом попрека-а-ать будут. Гарем сначала распусти-и-ился, а потом я его распусти-и-ил. И щито поделать? – поднял брови Эврард и развел руками. 

- Ладно с гаремом понятно, - усмехнулся блондин. – А бордель как поживает?

В этот момент я тоже очень заинтересовалась.

- Я ста-а-ар. Я о-о-очень ста-а-ар. Что вы хотите от ста-а-арого, больного челове-е-ека! – возмутился Эврард. – Эти хотя бы де-е-еньги приноси-и-или… Ну да ла-а-адно. 

Меня взяли за руку, которую я чуть не выдернула.

- Иди-и-и сюда, утеше-е-ение безуте-е-ешной ста-а-арости, - ядовито заметил Эврард, все-таки ловя меня за руку и таща к себе. – Пойде-е-ем отсю-ю-юда. Зде-е-есь бессерде-е-ечные лю-ю-юди обижа-а-ают ста-а-арых, не-е-емощных люде-е-ей.

- Эврард, а сколько тебе лет? – поинтересовалась я, тихо злясь и злобно сопя. На вопрос мне, разумеется, не ответили. Ничего-ничего, я мстительная. – И чего это мы так молчим загадочно? 

- Я обиделся. Тебе не понравились мои духи, - заметил Эврард, отворачиваясь. -  А я стара-а-ался… 

Выйдя из кабинета, я взяла прямо с конвеера флаконище духов «Мой цветочек», которым можно задушить всю клумбу, открыла пробку, отворачиваясь от запаха.  «Мадам Померкот» как – то полегче будет, но дорог не подарок, дорого… внимание! Смертельный номер! 

- Цветочек! Не вздумай! – взмолился некромант, выпихивая меня в сторону двери. – Я уже один разлил. Два часа в обмороке лежал! Я тебя умоляю! Только не здесь!

Я с огромным удовольствием и флаконом удовольствия вышла в коридор. Подышу-ка я воздухом напоследок, а то «оби-и-иделся, не понра-а-авились…». Ничего, будет знать! Рядом жужжала обычная муха, как бы намекая на то, что как человек я – не самый лучший. 

И я выплеснула на себя весь флакон, затаив дыхание. Муха сделала вялый круг и упала на пол. Я приоткрыла дверь, всеми силами пытаясь  загладить свою вину.  Если то, что за мной тянулось, можно было назвать шлефом, то можете считать меня королевой.