Семь лепестков зла

– А чего же вдруг журналисту понадобилось снимать, а? – снова, будто мысли вслух, проговорил задумчиво Иванцов. – Ладно, компромат бы собирал для живого мужа. Мужа нет, помер. Чего ему нужно то было?

– Не знаю, – отрезала Степанида Гавриловна и нетерпеливо глянула на дверь. – И знать не желаю! Они – журналисты эти – вечно носы свои суют в чужие дела, за что потом по голове и получают!

– Что??? – Иванцов сорвался с кресла, будто нащупал задом сто три иголки. – Он таки получил?!

– Не знаю! – зло оборвала его любопытство хозяйка. – Отстань!!!

– Вот уж нет, Степанида Гавриловна! Вот уж не отстану! И если понадобится, ночевать у вас тут останусь, пока вы мне всего не расскажете.

– Чего всего? Чего всего??? – Она испуганно отпрянула от Иванцова, вжимаясь в диванную спинку. – Я полицию вызову!

– Я сам полиция! – взревел он.

– И что? У вас сейчас по голове не гладят за нарушения!

– А за утаивание сведений у нас даже в тюрьмы сажают, понятно?!

Он ее таки додавит! Он не уйдет сегодня ни с чем, как в прошлый раз! В конце концов, сколько будет им с Альбиной мешать это гиблое дело?! Сколько будет меж ними витать дух погибшего Влада?

– В тюрьму… – эхом повторила Степанида Гавриловна, прижимая к груди оба сжатых кулака. Взгляд ее заметался испуганно, потерянно. Она всхлипнула вдруг и пробормотала: – Так и знала… Так и знала, что и на мне лежит проклятие. Видать, на роду у нас написано: иметь проблемы из за соседей.

– Вы можете совершенно спокойно этих проблем избежать, – вполне миролюбиво продолжил Иванцов, присаживаясь к ней на диван. – Просто расскажите, что знаете.

– Ой, да что я знаю то?! Что?! Что Виталькин водитель смазливый постоянно тискал молодуху? Что мамаша ее к нему в штаны постоянно лазила? От этого молодые бизнесмены не умирают!

– Совершенно верно, – поддакнул Иванцов. – Они умирают обычно, когда дико начинают мешать.

– Аххх… – воскликнула она со странным гортанным шипением. – Думаете?!

– Думать я могу что угодно, мне надо точно знать. А вы вот помочь не желаете!

– Да как же? Я готова! – Она обрадованно выпрямилась, чуть пионерский салют не отдавая. Глянула на него с надеждой. – А… А мне зачтется?

– Непременно, Степанида Гавриловна! Непременно!

Честно, Иванцову хотелось ржать в полный голос над этой полоумной бабой. В другое время он, может, так и сделал бы. Но не сейчас.

– Спрашивайте! – повелела она.

– Итак, начнем с самого главного… С журналиста! Когда вы в последний раз видели его, Степанида Гавриловна?

– Числа не помню, – поспешно ответила она. – Но это было как раз в тот день, когда он нагло осмелился забраться на чужую частную территорию и когда он получил за это по башке.

– С этого момента поподробнее, пожалуйста, – Иванцов сощурился. – Меня интересует все!

– Особо ничего и не было. – Взгляд ее ушел внутрь, она принялась вспоминать, бездумно покручивая серую глянцевую пуговицу на пиджаке брючного костюма. – Он приехал, как всегда, по темноте. Забрался на стремянку, он ее с собой возил в машине. И начал щелкать.

– Камера была при нем в тот вечер?

– А как же! Он с ней даже мочиться ходил! Ко мне под забор, между прочим, сволочь!!! – скрипнула она зубами. – Сколько раз порывалась высказать ему, да… Боязно было! Еще снимет меня на камеру эту да по телевизору покажет. Конфуз же!!!

– Дальше, про тот вечер! – прикрикнул на нее Иванцов.

Он вдруг запереживал за Альбину. Нечаянно нажал вызов на телефоне, а она вдруг оказалась недоступна. Что за черт?! Отключила телефон намеренно, чтобы не мешал общению? Будем надеяться, что так.

– В общем, он прыгал по стремянке, прыгал, а в окнах то темно. А видно, что с другой стороны дома, со двора, какой то свет пробивается. Он тогда камеру со стремянкой убрал в машину. Кому то позвонил и полез через забор. Наглость же, так?! – возмущенно сверкнула она в его сторону глазами.

– Наглость, – поддакнул он и в четвертый раз набрал номер Альбины – то же самое. – И чем все кончилось? Его вылазка чем закончилась?

– Ага! Тут мне пришлось перебраться к другим окнам, чтобы видеть обратную сторону дома Рыковых, а это на третьем этаже. Пока я туда поднималась, журналист этот на земле растянулся перед слуховым окном, оно почти вровень с землей. Лежит себе и лежит. Подглядывал, стервец! Это же их хлеб, за людьми подсматривать! Сенсацию искал, сволочь! А какая сенсация то, господи! Кому было на улице неизвестно, что у водителя и хозяйки роман! Все знали!

– Все? – удивленно моргнул Иванцов. Он вот лично не заподозрил ничего такого, он вообще думал о Насте как о добродетельной женщине.

– Ну или почти все!

– Дальше?

– А дальше ее мамаша вышла из дома, пошла бродить по двору. Она все время ночами бродила, как сторож! – фыркнула Степанида Гавриловна. – Каждый вечер почти ходила, а журналиста не замечала прежде. Но в тот-то вечер он попался.

– Каким именно образом?

– А таким, что застукала она его за неприглядным занятием и по голове чем то огрела.

– Огрела таки? – Иванцов сложил руки домиком, вспоминая их общие с Альбиной версии, была и такая.

– Да видать, сильно ему врезала, раз пришлось им его потом без чувств в машину тащить.