Семь лепестков

— Я пришла к Димке в гости, у него еще приятель его сидел… не помню, как звали. Ну, мы покурили, и я говорю им, что никогда кислоты не пробовала. Они пошептались и достали марку: вот, говорят, пробуй, если хочешь. А я тогда думала, что кислота должна быть в таблетках или там, в ампулах и решила, что они меня разыгрывают. Я им говорю, будто поверила: «Что я буду одна эту бумажку жевать, давайте вы тогда тоже». Ну, Дима еще одну марку достает, режет на три части, а я думаю все — когда им надоест-то? Говорят, клади под язык и соси. Я говорю, ладно, постебались и хватит, чего я дура всякую бумагу жевать? Ну, типа как хочешь, сама просила. Съели свою дозу, я тоже свою как бы съела и думаю: «Когда же им это надоест?» А они сидят, гонят что-то и изредка спрашивают: мол, как, тебя уже вставило? А меня еще раньше от травы вставило, причем сильно, и я сижу, на картинки там смотрю, музыку слушаю и только изредка говорю: «Да ладно уже, надоели с вашей кислотой, хватит уже. А вот трава у вас классная». И вдруг смотрю на часы и понимаю, что нет такой травы, чтобы вставляла на шесть часов с такой силой. И я как заору: «Так это действительно ЛСД?!»

— Поищи-ка на полке папочку с надписью «My Problem Child», — вдруг попросил Горский.

— Зачем? — спросил Антон.

— Да так, одну вещь проверить, — сказал Горский.

Антон подошел к полке и стал просматривать папки одну за другой.

— Вроде нет такой, — сказал он.

— Ну, не важно, — ответил Горский, — просто никто никогда не умирал от ЛСД. Грохнули эту твою подругу, вот что.

Иногда Горский любил дешевые внешние эффекты.

— Они все одноклассники, — продолжал Антон подробно пересказывать сцену смерти Жени. — Лет им, я думаю, по тридцать, и у них совместный бизнес. У всех, кроме Леры — она последние три года провела в Англии.

— А что она там делала? — спросила Алена.

— Вроде получила грант от Британского совета на какие-то женские исследования… феминизм и все такое. А сейчас она вернулась, позвонила Поручику и…

— Поручику? — переспросил Горский.

— Это прозвище Бориса… не помню фамилии… еврейская какая-то. Не знаю, почему его так называют… наверное, в честь поручика Ржевского. Он выглядит как типичный крутой — золотая цепь, сотовый телефон, все дела.

— Бандит? — спросил Горский.

— Нннет, не похож. Крутой, но не до такой степени.

— Ага, — сказала Алена, — как мой начальник.

— Ну вот, они близкие друзья с Владимиром, хозяином дачи. Такая контрастная пара: Поручик — душа компании, а Владимир, наоборот, серьезный, жесткий и мрачный. Он, например, собрал всех перед отъездом и предложил сознаться, кто дал Жене кислоту. Они договорились, что не будут передавать дело ментам, а виновный просто уйдет — из бизнеса и из тусовки.

— То есть он знал, что это убийство? — спросил Горский.

— Не думаю… — запнулся Антон, — он, кажется, просто не любит наркотиков… ну, ты знаешь этих тридцатилетних алкоголиков.

— Да, — подключилась Алена, — вот у меня был случай…

— Подожди, — прервал ее Горский, — пусть Антон доскажет. Значит, убийца должен уйти из бизнеса? А какой у них бизнес?

— Не знаю, — сказал Антон, — что-то со строительством, кажется… или с инвестиционными фондами.

Горский кивнул:

— А кто там еще был?

— Еще был женин муж, Роман. Такой неприятный молчаливый мужик… Я с ним и двумя словами не перекинулся. И, кажется, позавчера вечером они с Женей поссорились… во всяком случае, вчера с утра они не разговаривали. Сейчас я вспоминаю, что она была весь день какая-то возбужденная…

— Амфетамины? — спросила Алена.

— Не до такой степени, — ответил Антон, — просто такая экзальтированная по жизни девушка. И вообще, мне показалось, что если кто-то в этой компании и понимает толк в наркотиках, так это Лера и Альперович. Я курил в субботу вечером, и они присоединились.

— Как ты сказал? Альперович? — переспросила Алена.

— Да, а что, ты его знаешь?

— Я просто только что рассказывала Горскому про него. Помнишь, человек, который пришел в офис, когда я на измену села?

Горский кивнул и засмеялся.

— Да, реинкарнация Будды, помню.

— Что это еще за реинкарнация Будды? — спросил Антон.

— Потом, — сказал Горский, — расскажи лучше про седьмого, а Алена пока еще забьет.

— Седьмого зовут Леня. Маленького роста, в очках… персонаж из мультика, в школе, наверное, профессором звали. Но, в общем, ничего примечательного. Пойми, они же все для меня как бы на одно лицо. Так что с меня показания снимать — еще тот труд.

— Хорошо, — кивнул Горский, — давай попробуем по-другому. Сыграем в… как оно? — китайскую рулетку. Типа в ассоциации. Кто из этих семи человек с каким наркотиком у тебя ассоциируется?

— Ну, Поручик — с водкой… водка ведь тоже наркотик, да?

— Так себе наркотик, — сказала Алена, выдувая табак из беломорины.

— Ну и Поручик так себе, — ответил Антон. — Кто там дальше? Лера, наверное, что-нибудь восточное… медленное и тягучее. Гашиш, скажем, или опиум… хотя нет, опиум — это Роман. Он все время как будто полусонный — и без малейшего проблеска просветления. Тогда Женя, наверное, кокаин…

— Да, — сказала Алена, — у них, выходит, был не брак, а сноубол.