Семь лепестков

— И потому, — кивнул Антон, — проще найти убийцу, приняв наркотик, чем вычислить его дедуктивно.

— Да, — согласился Горский, — можно сказать, он сделал это, потому что любил Женю и Леню, и потому хотел их убить. Чтобы их повенчать таким образом. А можно сказать, что он просто убил, потому что представилась такая возможность. Знаешь, как Паша не может сказать «нет», если ему предлагают? Так и Андрей не смог сказать свое «нет», когда понял, что может безнаказанно убить. Может, он все время слышал подобные тысяче громов крики «убей! убей!»? Так сказать, естественное звучание той Истины, которую мы так искали.

На экране негры потрясали автоматами, и на Ямайке вовсю полыхала гражданская война, так похожая на бандитскую разборку. Антон кончил забивать косяк и непонимающе посмотрел на Горского.

— Это из «Бардо Тедол», — пояснил Горский, — Ченьид Бардо. Если я правильно помню — как раз седьмой день. Впрочем, — и он сделал первую затяжку, — может быть, в конце концов он затеял это, потому что знал, что все равно обречен, после того, как этот Смирнов убежал. И потому хотел, чтобы его убили те, кто его любит.

Минуту они молча передавали косяк друг другу.

— Я не понимаю одного, — спросил в конце концов Антон, — почему все-таки эти две истории так похожи? Может быть, важен не только гороскоп рождения, но и гороскоп смерти? То есть если люди умирают примерно в одно время, то их судьбы ретроспективно оказываются связаны?

— Не гони, — лениво сказал Горский, — они умерли с разницей в несколько часов. Для гороскопа это очень много. Дело просто в том, что у этих историй слишком много общих действующих лиц: ты, я и Зубов как минимум. И вообще — если употреблять столько, сколько мы употребляем, все в этом мире окажется связанным. Любопытно другое: Олег не верит, что Зубов был убит не из-за его колдовства — и точно так же ты не готов предположить, что Альперовича и Белова убили по каким-то причинам, не связанным с этим делом.

— Смотри сам, — горячился Антон, — Белов сказал, что он разберется, и через неделю Альперовича убивают на пороге его офиса. А еще через три дня убивают самого Белова. Понятно, что это какие-то люди просто отомстили ему за смерть Альперовича… те, с кем он работал.

— Или нет. Почему не предположить, что существует еще одна история, к которой и Белов, и Альперович имеют то же отношение, что Зубов — к смерти твоей Жени? И эти истории вложены друг в друга как матрешки.

— И так — до бесконечности?

— Или до семи, — кончиками губ улыбнулся Горский, — раз уж это число тебе так нравится.

— Но ведь это сводит на нет саму идею расследования, — сказал Антон, — ты посмотри: если все равно всех должны убить в конце, то какая разница, кто был первым убийцей? Представь себе такой сюжет: скажем, корабль. И на нем — убийство. Долгое расследование, и когда уже всем ясно, кто и что — корабль случайно врезается в айсберг и идет ко дну. Или, еще лучше, больница для больных чем-нибудь смертельным, типа СПИДа. И вот они умирают естественным, так сказать, путем, а тем временем детектив идет своим чередом. И это, собственно, соревнование между сыщиком и смертью: он раскроет убийцу или убийца умрет сам по себе.

— Твоя больница — это и есть наша жизнь, — ответил Горский, — только в ускоренной записи.

— Ты только посмотри, — перебил его Антон, показывая на телевизор.

На экране морщинистые черные руки сворачивали косяк за косяком, огромные кусты марихуаны тянулись к самому небу. Между ними шел Питер Тош — или не Питер Тош — и пел про Бога Джа и его священную траву. Казалось невозможным, что все это они видят по обычному телевизору.

— Они там с ума посходили, такое показывать, — сказал Антон и, помолчав, добавил, — все-таки мы живем в прекрасной стране.

Деньги, которые Белов заплатил Антону, он почти целиком отдал Горскому, считая это справедливым. Превращенные в тревелчеки, они лежали где-то в ящике стола, а рядом с ними — билет на самолет. Антон забил еще косяк и передал его Юлику. Мертвый Питер Тош пел Legalize it! и переводчик привычным ко всему голосом зачитывал подстрочник:

Доктора курят
Медсестры курят
Судьи курят
И даже адвокаты курят

Легализуйте! Не критикуйте!
Легализуйте — и я буду ее рекламировать!

Тени умерших и живых растворялись в конопляном дыму, и, казалось, между ними уже нет разницы. Мир предстал исполненным гармонии, и каждому — и мертвому, и живому — нашлось в нем свое место. Они добили косяк, а за ним еще один. А потом еще, и еще.

Эпилог