Семь лет молчания

– Есть будешь? – спросил он.

– Не хочу.

– Зря, впереди ночь. Воды хоть попей.

Он поднес к моему рту бутылку, и я сделала пару глотков.

– Еще?

– Нет, – помотала я головой. – Вы, наверное, догадались, почему я здесь?

– Понятия не имею, ты вторглась на частную территорию. А этого мой хозяин не прощает.

– А кто твой хозяин?

– Тебе не положено это знать. Дамочка, ты даже не представляешь, во что вляпалась. Ты переходишь дорогу серьезным людям. И справиться тебе с ними вряд ли по плечу.

– Плохо меня знаешь. И не таких за решетку отправляла. Не запугаете.

– Зря хорохоришься. Молодая, красивая и такая глупая. Нянчилась бы с детишками и варила мужу борщи.

– Не все этого хотят. Кто-то с утра до ночи дежурит у плиты, чтобы прокормить семейство, а кто-то, такие как я, ловит плохих парней. Таких, как ты и твои дружки.

– С чего ты взяла, что мы плохие?

– Были бы хорошие, то не держали бы меня тут. И не держали бы семь лет в заложниках двух беззащитных девчонок. Что плохого они вам сделали?

– Не понимаю, о чем ты? – здоровяк напрягся и отвел взгляд.

– Прекрасно понимаешь, о чем. Что, не признаешься, что укрываете здесь кого-то, кроме меня? А крики у меня за стенкой, стоны?

– Сквозняк.

– Ага, может, еще скажешь, что кошки мяучат или мыши пищат?

Здоровяк посмотрел на меня так, как будто я раскрыла самую главную тайну в его жизни. На его лбу стали появляться капельки пота. Он вытер их рукавом толстовки.

– Ты не должна ничего знать, – мужик стал метаться по комнате из угла в угол, а потом стремительно вышел и закрыл за собой дверь на засов.

Что ж, мои карты раскрыты. Теперь они знают, зачем я к ним пробралась. Хотя наверняка они поняли это сразу, когда заглянули в мое удостоверение.

Очень хотелось курить, кофе и чего-нибудь поесть. И именно в таком порядке. Но выбирать не пришлось. Я открыла пакет с едой. Внутри лежал гамбургер. Мой любимый бургер из нашего с Ленкой любимого кафе. Такой делают только в этом заведении Тарасова.

Была не была. Я слопала гамбургер, затем запила его водой. Но спустя несколько минут меня резко стало клонить в сон. Как я могла так облажаться – в бургер или воду они подложили снотворное. Мое тело в отличие от мозга не стало долго сопротивляться. Руки и ноги стали ватными. В итоге мой организм полностью сдался, и я заснула в той позе, в которой была, сидя на кровати.

Неизвестно, сколько я проспала в итоге после этого, но проснулась от сильной жажды и страшной головной боли. Пребывание в этой комнате напрочь стирает временные рамки. День сейчас или ночь – не определишь. И это больше всего раздражало.

А еще напрягает то, что руки мои снова были привязаны к кровати. На этот раз, к счастью, только руки. Но привязали меня так, что ремни впивались в запястья. Было очень больно.

Кругом царила полнейшая тишина. Такая оглушающая и гнетущая. Перспектива застрять здесь надолго показалась не самым подходящим вариантом, поэтому я решила напомнить о себе.

– Эй, есть кто-нибудь? Хочу пить, – стала кричать я.

Я долго звала верзилу, пока не услышала, как он спускался по лестнице. Окошко открылось, и показалось его красное широкое лицо.

– Че кричишь?

– Пить хочу и в туалет. А еще голова раскалывается. Чем меня накачали? – выпалила я.

Он закрыл окошко и вернулся минут через десять с бутылкой воды и таблеткой.

– На, пей. И таблетку возьми. Я сам их пью. У меня часто бывают головные боли. Эффективное средство.

– И как ты предлагаешь мне это сделать? Развяжи хоть.

– Нельзя. Один раз ты уже развязалась. Если еще что-нибудь подобное выкинешь, свяжу так, что вовек не освободишься.

– Сколько вы меня будете тут держать?

– Пока не придумаем, что с тобой делать.

– И что же вы хотите со мной сделать? Хотели бы убить, то сделали бы это сразу. Значит, я вам нужна для чего-то.

Здоровяк ничего не ответил. Только посмотрел мне в глаза, и я увидела в них сострадание.

– Ослабь мне ремни, туго очень. Я же вижу, что ты хороший человек. Отпусти меня, и я обещаю, что договорюсь о смягчении приговора для тебя. Скажу, что ты сотрудничал. И вообще, зачем меня связывать, если мне из этой комнаты никак не выбраться?

Он замешкался. В одно мгновение мне показалось, что он почти согласился с моим предложением и захотел развязать руки. Но тут же сменил решение и просто немного ослабил ремни.

– Так нормально? – спросил он.

– Терпимо. Почему твой хозяин не приходит со мной поговорить? Боится показать себя? Возможно, мы даже с ним знакомы. Не так ли?

– Я не знаю всех твоих знакомых. Поэтому не смогу ответить. Если он сочтет нужным, то придет.

– Когда?

– Когда сам это решит.

– А как насчет туалета?

– Подожди, – он достал телефон из кармана толстовки и вышел кому-то позвонить.

Вернувшись, здоровяк молча подошел ко мне, отвязал руки от кровати и завязал за моей спиной. Потом он надел мне на голову черную повязку.

– Зачем?

– В туалет поведу, наверх. Ты не должна ничего видеть.

– Боишься, что я увижу то, что и так уже видела?

– Пошли, не умничай.