Семь лет одиночества. Принцесса Малейн (СИ)

— Устраивайтесь поудобнее, Ваше Высочество, — сказала Малейн самым услужливым голосом, когда они вошли в комнаты. — Я позабочусь, чтобы вам приготовили ванну.

— О нет, спасибо, — ответила Сибилла, осматривая помещение. — Лучше останься и закрой дверь на ключ. И окна зашторь.

Малейн удивилась и замерла ненадолго, но быстро подчинилась. Пока она зашторивала окна, Сибилла наблюдала за ней, приложив палец к подбородку. Ее лицо всё еще скрывала плотная вуаль.

Двое угрюмых стражников остались охранять дверь Сибиллы с той стороны. Комната быстро погрузилась в полумрак, и принцессы встали друг напротив друга.

— Что-то еще, Ваше Высочество? — спросила Малейн.

Она сама не понимала, почему ее голос дрожит. Всё происходящее казалось неприятно странным. Тревожным.

Зачем Сибилла скрывает лицо?

Невеста Роба молчала. Она обошла Малейн кругом, прежде чем встать прямо перед ней. Буквально в шаге. Вблизи от нее исходил отвратительный сладковатый запах.

— Мне нужно от тебя кое-что особенное, дорогуша, — вкрадчиво сказала Сибилла. — Совершенно необычная услуга! Мои собственные служанки на это больше не годятся, так что даже не спрашивай.

По спине Малейн пробежал холодок. Служанки не годятся на что?

Принцесса звучала вежливо и даже приветливо, но вместе с тем как будто… зловеще?

— Ты слишком худая, — продолжила Сибилла, — но мы с тобой почти одного роста, а это очень удобно. А твое лицо…

Она грубо взяла Малейн за подбородок, а потом отпрянула так резко, будто ее укусили за палец. Когда принцесса подняла вуаль, Малейн захотелось стошнить. Да, на нее смотрела та самая леди Сибилла из ее детства. Но лучше бы ей никогда не видеть, во что она превратилась.

«Надо было бежать», — пронеслось в голове у Малейн, но было поздно.

— Вот так встреча, — прошептала Сибилла.

Юные, безупречные черты надменного лица, которые помнила Малейн, исчезли. Сибилла выглядела так, будто с момента заточения в башне прошло не семь, а сто тридцать семь лет.

Морщины — грубые и неестественные, — обрамляли ее глаза и рот. Ее кожу, серую и желтую одновременно, будто тянули человек десять. А потом, когда высосали из ее лица всю жизнь, бросили кожаные лохмотья щек свисать и биться о шею.

Мешки под глазами были сине-фиолетовыми. В них словно пряталась сотня озлобленных призраков. Но даже больше, чем всё это жуткое старение, Малейн поразили глаза Сибиллы. Раньше они были пронзительно голубыми, а теперь… Да, голубой цвет остался, но настолько тусклый, словно хозяйка этих глаз давно умерла.

— Мы обе изменились, не так ли? — Сибилла криво улыбнулась, обнажив полубеззубый рот. — И обе не к лучшему, насколько я понимаю. Умоляю, давай не будем танцевать вокруг наших перемен и тратить время на глупости.

Она хмыкнула и подошла к кровати, накрытой алым бархатным покрывалом.

— Присаживайся, — сказала Сибилла, нежно похлопав место рядом с собой.

В ее движениях всё то же изящество, что было семь лет назад, и Малейн сразил этот жуткий контраст.

— Мне чертовски любопытно, как ты… ну… оказалась вот в этом положении, — продолжила Сибилла. — Давай ты расскажешь свою историю, а я поделюсь своей?

Малейн уставилась на нее, не в силах сказать ни слова. Что за абсурд? Она не хочет сидеть рядом с этой женщиной. Но есть ли у нее выбор? Ноги ее не слушались, так что они с Сибиллой несколько долгих мгновений молча смотрели друг на друга.

— Что ж, хорошо, — вздохнула Сибилла. — Давай я первая. Вдруг это тебе поможет.

Она улыбнулась, и на обвисших щеках проявился призрак ямочек, которые так завораживали мальчишек на балах.

— В последний раз мы виделись, когда тебе было… хм, пятнадцать? Ты была принцессой, а я дочерью захолустного герцога. — Сибилла сделала паузу. — А что ты знаешь про мою мать?

Малейн нахмурилась. Она смутно помнила, что ее мать…

— Не утруждайся, про нее вообще мало кто помнит, — отмахнулась Сибилла. — А ведь она не кто-нибудь, принцесса. Старший ребенок моего покойного деда-короля. Ну хоть про законы Ваксамии ты что-нибудь знаешь?

Малейн кивнула. Из уроков истории она помнила, что в Ваксамии женщины не могут наследовать трон. Ей самой этот закон всегда казался нелогичным, ведь право первородства важнее пола. Но, возможно, она была предвзята, потому что по таким законам она сама бы никогда не смогла претендовать на трон Бриона.

Ее дядя стал бы королем после смерти ее отца… Малейн поморщилась от этой мысли.

— И я о том же! — воскликнула Сибилла, неправильно трактовав выражение ее лица. — Матушка всегда находила несправедливым, что королева не она, а ее глупый младший брат. И я с ней согласна. Знаешь, мы с тобой в этом плане похожи, нам обеим не повезло с дядями.

Малейн захотелось плюнуть ей в лицо. Что эта женщина знала о невезении? Не её заточили в башню на семь лет просто потому, что она поверила в любовь.

А Сибилла всё продолжала и продолжала говорить. Рассказывала, как ее мать не могла смириться с глупыми закона, из-за которых никогда не сядет на «свой законный трон». И как они вместе с дочерью искали выход, и в итоге нашли его в старинном заброшенном поместье фон Ротбартов.