Семь лет в Тибете

Обратный путь по сравнению с моими последними приключениями был сплошным удовольствием. Мне не пришлось нести поклажу. За мной хорошо присматривали. Встретил я и Марчезе, жившего в качестве гостя в личном бунгало специалиста по лесному хозяйству. Мне тоже предложили остаться. И каково же было мое удивление, когда спустя несколько дней к нам привели еще двух сбежавших из нашего лагеря военнопленных: Питера Ауфшнайтера, моего соратника по экспедиции в Нанга-Парбат, и некого отца Ка-ленберга. Между тем я опять стал строить планы побега. Мне удалось подружился с охранником-индусом, готовившим для нас еду; он внушал мне доверие. Я передал ему свои карты, компас и деньги, ибо знал: меня обыщут перед отправкой назад в лагерь. Я сказал индусу, что вернусь снова следующей весной и заберу у него вещи. Он торжественно обещал ожидать меня в мае.

Марчезе был все еще слаб и не мог идти, поэтому его посадили на лошадь. Впереди нас ожидала еще одна приятная задержка. Махараджа Техри-Гарвала устроил нам довольно радушный прием. После чего мы снова оказались за колючей проволокой.

Побег оставил заметный след на моей внешности. Когда на обратном пути я мылся в теплом ручье, мои волосы стали выпадать клоками. Оказалось, что краска, с помощью которой я гримировался под индуса, была ядовитой.

После столь неожиданного облысения, а также после всех перенесенных мною испытаний друзья по лагерю с трудом меня узнали.

Глава 2. ПОБЕГ

«Вы совершили дерзкий побег. Сожалею, но я обязан принять соответствующие меры», — сказал английский полковник после нашего возвращения в лагерь. Тридцать восемь дней я наслаждался свободой и сейчас должен был отбыть двадцать восемь дней одиночного заключения — обычного наказания в подобных случаях. Однако англичанин оценил нашу отчаянную попытку со спортивной точки зрения и поэтому обошелся со мной более мягко. Когда я отбыл наказание, мне сообщили, что Марчезе постигла та же участь, но в другом конце лагеря. Позже у нас была возможность обсудить все наши приключения. Марчезе пообещал помочь мне в моей следующей попытке вырваться на свободу, однако сам бежать отказался. Не теряя времени, я тут же приступил к изготовлению новых карт и анализу всех своих предыдущих неудач. Я чувствовал, что моя следующая попытка увенчается успехом, но на сей раз я должен уходить один.

Занятый сборами, я не заметил, как прошла зима, и, когда приблизился следующий «сезон побегов», я уже был в полной готовности. Теперь я намеревался бежать раньше, чтобы миновать деревню Неланг до того, как в нее вернутся жители. Не рассчитывая на то, что мой знакомый индус вернет мои вещи, я снова запасся всем необходимым. Трогательным свидетельством дружеского отношения стала та щедрость, с которой мои товарищи, сами будучи в стесненных обстоятельствах, тратили значительные деньги на мое снаряжение.

Я был далеко не единственным военнопленным, планировавшим вырваться на свободу. Два моих лучших друга, Рольф Мэйджнер и Хайнц фон Хейв, тоже готовили побег. Оба они свободно говорили по-английски и намеревались пробраться через индийскую территорию к бирманскому фронту. Фон Хейв два года назад уже предпринял попытку побега и почти добрался до Бирмы, но был схвачен практически у самой границы. Как я слышал, еще трое или четверо пленных готовились к побегу. В конце концов мы собрались все семеро и договорились бежать одновременно, так как череда отдельных попыток могла повысить бдительность часовых и затруднить усилия тех, кто шел последними. В случае успеха совместного предприятия уже за пределами лагеря каждый волен был следовать своим собственным путем. Питер Ауфш-найтер, компаньоном которого на этот раз был Бруно Трейпель из Зальцбурга, и два парня из Берлина, Ханц Копп и Саттлер, намеревались бежать в Тибет, как и я.

Дату побега мы назначили на 29 апреля 1944 года. Мы планировали выдать себя за группу по ремонту проволочных заграждений. Белые муравьи беспрестанно подтачивали многочисленные столбы, поддерживающие проволоку, и их приходилось постоянно обновлять. Каждая ремонтная бригада состояла из индусов, работавших под присмотром англичанина.

В назначенное время мы встретились в маленькой хижине поблизости от одного из наименее охраняемых коридоров из колючей проволоки. Здесь лагерные специалисты по макияжу вмиг преобразили нас в индусов. У фон Хейва и Мэйджнера имелась форма английских офицеров. Нам, «индусам», побрили головы и надели тюрбаны. Несмотря на всю серьезность ситуации, мы не могли сдержать смех, глядя друг на друга…