Семь месяцев бесконечности

Выбрался из палатки в половине девятого. Собаки спали в ящиках, и я обратил внимание на одну весьма характерную деталь. В ящике Тьюли одеяльце было сложено аккуратно и как лежало с вечера, так и осталось, а вся она выглядела так по-домашнему уютно, что приятно было посмотреть. Все остальные кобели спали, как и положено уставшим мужчинам, очень беспокойно: некоторые одеяла были просто выброшены на снег, а некоторые, все же использованные, были жутко измяты. Второй день подряд плохо себя чувствовал Хак: у него было расстройство желудка и он ничего не ел. Вот и сейчас я не стал его беспокоить — пусть поспит подольше. Всех же остальных попросил освободить спальные места. Вскоре вышел Джеф, Кейзо и Дахо тоже давно были на ногах, и только в палатке наших руководителей было подозрительно тихо. Мы уже практически собрали палатку, когда появился Этьенн и начал быстро-быстро сматывать антенну. Вслед за ним показался Уилл, увидел, что все уже в сборе, и удивился, однако по своему обыкновению не стал разбираться, почему так произошло — ведь вроде бы договаривались выходить позже, но… Они быстро собрались, и мы выступили в начале десятого.

Во время обеда продолжили разговор о том, как наш любимый Лоран сможет добраться к нам. Мне показалось, что после того памятного полета на Ан-28 на Востоке Этьенн и Уилл не слишком доверяют нашему экипажу. Поэтому Этьенн сказал, что этот экипаж скорее всего не посадит самолет на неподготовленную полосу, подобно «Твин оттеру». Мне стало даже как-то обидно за наших пилотов, и я заявил, что, несмотря на то что «Твин оттер» лучше, чем Ан-28 приспособлен для посадки на неподготовленную снежную поверхность, я уверен, что наши ребята смогут посадить самолет и привезти Лорана со всей его бригадой. Сразу после обеда вышли на великолепный протяженный спуск, первый за все время. Да, соскучились и мы, и собаки по спускам, поэтому мчались вниз с каким-то вдохновенным восторгом и очень сожалели, что спуск скоро кончился, а за ним, естественно, начался подъем. Но все равно чувствовалось, что воздух стал гуще. Восток-1 на 200 метров ниже, чем Комсомольская, а Пионерская на 500 метров ниже Востока-1, так что перед нами был спуск — правда, пологий, — но спуск с Великого Антарктического плато. Прошли за день 45 километров. Вечером состоялся необычный ужин, который начался с супа. Суп этот был оставлен Джефу в наследство от Кейзо и целиком состоял из перца и длинных-предлинных макарон. Перец этот произвел совершенно ошеломляющее действие на наши губы, обожженные солнцем. Макаронина, проползая по губе, оставляла на ней огненную борозду, и в результате мы с Джефом долго смотрели друг на друга, выпучив глаза и отвесив челюсть, пока кто-то не догадался прополоскать раскаленный рот чаем. Переведя дух, мы принялись за жареную картошку с мясом по-джефовски. Лагерь в координатах: 71,71° ю. ш., 96,28° в. д.

10 февраля, суббота, двухсотый день.

Минус 36, облачно, слабый ветер. Приготовил восстанавливающий завтрак — обожженные вчера губы давали себя знать.

Вышли в 9.00 и двигались достаточно медленно, так что я без особых усилий сохранял дистанцию между собой и первой упряжкой. Во время обеда возник небольшой спор относительно того, какой день сегодня, если считать от старта: сто девяносто девятый или все-таки двухсотый? У каждого из нас свое летосчисление. Если считать с момента высадки на ледник, то есть с 26 июля, это двухсотый день, а если же с момента выхода, то есть с 27 — сто девяносто девятый. Я предложил считать сегодняшний день все-таки двухсотым и юбилейным, потому что именно на сегодня у нас была запланирована очередная встреча с «Траксантарктикой». На том и порешили. После перерыва стали двигаться побыстрее, и вскоре я заметил на горизонте две знакомые черные точки, до которых было не менее 10 километров. В 5 часов, пройдя 40 километров, мы подошли к лагерю экспедиции «Траксантарктика». У собак уже выработался устойчивый рефлекс: при виде тягачей они резко увеличивали темп. Вот и сейчас последние сотни метров мы мчались наперегонки и финишировали лишь с небольшим отрывом друг от друга. В 7 часов в кают-компании был организован стол, на стене красовался яркий плакат с надписью по-английски: «200 дней и более 5000 километров! Это фантазия?! Нет! Это факт». Под этим плакатом мы и разместились.